Фиолетовый мир Ирины Поволоцкой: еще раз об инклюзии в театре и кино – зачем это нужно

театр

кино

Кратко:

В своей колонке слепоглухая художница и литератор Ирина Поволоцкая рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии.

В последние годы тема инклюзии и представительства людей с инвалидностью в театре и кино все так же актуальна и диалог продолжается. В обсуждениях поднимаются важные вопросы о равенстве, доступности и социальной справедливости. Но почему же нам так важно продолжать говорить об инклюзии и представлении людей с инвалидностью в этих сферах искусства?

Мне рассказали, как недавно в одной юмористической передаче разбирали тему стереотипов и также затронули инклюзию в кино, в частности — включение людей с инвалидностью в качестве актеров в фильмах.

Излишне напоминать, что театр и кино — это зеркала, отражающие общество. В каждом обществе есть люди с инвалидностью, их истории, переживания и достижения заслуживают быть показанными и услышанными. С этим, думаю, никто не будет спорить. Так, уже 11 лет идет спектакль «Прикасаемые» о слепоглухих людях. Но это документальный спектакль, вербатим: существуют такие истории и в документальном кино. С этим все понятно, это не вызывает вопросов, кроме обсуждений, хорошо или не очень было реализовано.

Спор возникает, когда люди с особенностями по здоровью участвуют в постановках в конвенциональных театрах, ну или назовем это академическим театром. Чтобы как-то этот вопрос урегулировать, такие спектакли или кино начали называть инклюзивными или социальными.

Инклюзия в искусстве не только помогает создать более полное и правдивое представление о мире, в котором мы живем. Когда на экране или на сцене появляются персонажи с инвалидностью, это способствует разрушению стереотипов и предвзятости, формируя более глубокое понимание и эмпатию у зрителей. Но никогда не надо забывать, что это и очень мощный способ арт-терапии, реабилитации, социокультурной интеграции, занятости, толерантности и объединения общества.

Вопрос в том, что инклюзия в театре и кино — это не только о том, чтобы показывать людей с инвалидностью, но и о создании доступной среды для всех. Это включает в себя не только доступные кинотеатры, тифлосурдоперевод и тифлокомментарии, но и другие адаптации, которые позволяют людям с различными потребностями наслаждаться искусством. Это и о возможности для всех артистов, независимо от их физических возможностей, что способствует созданию более разнообразного и богатого культурного контекста.

Персонажи с инвалидностью могут вдохновлять зрителей, показывая, что ограничения не определяют личность или способности человека. Фильмы и театральные постановки, в которых люди с инвалидностью играют ключевые роли, могут изменить восприятие инвалидности в обществе, показывая, что люди с ограниченными возможностями могут быть героями, лидерами и творцами. Инклюзия в искусстве способствует созданию сообществ, где люди с инвалидностью могут находить поддержку и понимание. Это пространство для обмена опытом, где каждый может поделиться своей историей и почувствовать себя частью чего-то большего. Такие сообщества помогают людям с инвалидностью не только в профессиональном плане, но и в личной жизни, создавая сеть поддержки и взаимопомощи.

В июне 2024 года меня, вместе с актрисой и режиссером Софьей Лебедевой, пригласили в качестве спикера на «Дискуссию о видимости людей с инвалидностью в кино», это был открытый паблик-ток в преддверии инклюзивного актерского интенсива — проекта Яндекса, Кинопоиска, Плюс Студии, Gogol School, Школы кино и телевидения «Индустрия». Обсуждение получилось интересное и живое. У каждого был немного свой взгляд, исходя из личного опыта и понимания. Но любая такая дискуссия как раз и помогает обменяться мнениями, понять друг друга, всем участникам шире взглянуть на проблему. Что иногда бывает непросто при ограниченности понимания темы. Ведь нужно учитывать уже накопленный мировой опыт, современные тенденции и быстро развивающиеся новые возможности благодаря новым технологиям, расширение доступной среды, возникновение многочисленных организаций, занимающихся инклюзивным театром и тем, что принято называть «кино без границ». Если кому-то не нравиться слово «инклюзивное», можно называть «социальное», главное чтобы все понимали, что это и для чего.

В рамках инклюзивного кинопроекта Яндекса, под названием «Общий план», прошли обучающие интенсивы, были сняты разными командами шесть короткометражных фильмов с участием актеров с инвалидностью. Организаторы сами признавали, что это пока эксперимент, поэтому они в этот раз себе усложнять задачу еще больше не стали, ограничили как возрастные рамки актеров, так и сложность особенностей по здоровью. Мне довелось быть консультантом-вдохновителем для фильма «Это мой голос», который снимала Соня Лебедева, и сыграть вместе с другими актерами с особенностями в массовке для одного эпизода. В любом случае это был полезный опыт для всех, ведь всегда надо с чего-то начинать.

Вспоминаю мастер-класс от актера и преподавателя Николая Балуева, приуроченный к открытию в Москве первой киношколы для людей с инвалидностью «Без границ», в далеком уже 2016 году, почти 10 лет назад, в котором мне довелось почувствовать. Насколько я могу судить, этот проект живет и развивается по сей день, что не может не радовать. Чем больше разнообразных организаций, занимающихся и развивающих эту тему, тем больше возможностей у всех. Так как появляются единомышленники и среда, предложение и спрос, опыт и понимание. Ведь разнообразие — это ключ к творчеству. Инклюзия людей с инвалидностью в театре и кино обогащает искусство новыми перспективами и идеями. Каждый человек приносит свой уникальный опыт и свою индивидуальность, что может быть отражено в творчестве. Это не только делает искусство более интересным, но и помогает создавать более глубокие и многослойные произведения.

Для меня, как человека со слепоглухотой с детства, было важно преодолевать физические ограничения и социальные барьеры. По сути такая жизнь и все грани, которые я пытаюсь воплотить, — это эксперимент. Это про выживание, не физическое, а психологическое и духовное. Которое всегда связано с искусством и творчеством. Так как не труд делает из обезьяны человека, а творчество и искусство. Но для этого нужно стремиться к этому, саморазвиваться и иметь поддержку общества.

Поэтому для меня игра на сцене или в кино, это не вопрос, нужно или не нужно, не вопрос «как?», а всегда вопрос преодоления. А можно ли вот так? Смогу ли? В живописи, литературе, поэзии, танцах и так далее. Так же, как преодолевали и преодолевают стереотипы и барьеры известные и не очень слепоглухие прошлого и настоящего, люди просто с ограничениями по слуху или зрению. Как, например, слепой кинокритик, радиорепортер и видеоблогер Томми Эддисон. Что может звучать более дико, чем слепой кинокритик? Это похоже на то, как я представляюсь незнакомым людям как актриса и художник — все это, на первый взгляд, для них, наверное, звучит как какая-то шутка. Тем не менее это про преодоление, про самореализацию, актуализацию, про мечты — и про выживание.

Подытожу свои мысли в виде некоторых тезисов.

Не нужно устанавливать каких-то квоты, чтобы тем самым заставлять театры и кинокомпании включать людей с инвалидностью в фильмы или спектакли. Лучше создавать условия, когда обществу, режиссерам, драматургам, будет просто это интересно. Как это уже потихоньку происходит в мировой киноиндустрии и в театре.

Надо понимать, что включение актеров с ОВЗ — это не вопрос из категории: чтобы врачей играли врачи, полицейские — полицейских, бандиты — бандитов, поваров — повара, хромые — хромых, слепые — слепых, глухие — глухих. Я предлагаю немного включить здравый смысл и понять суть вопроса. А вопрос инклюзии этот в том, чтобы предоставить человеку с физическими особенностями возможность тоже играть, на сцене и в кино. Конечно, все мы понимаем, что такой путь всегда индивидуальный. Это даже не вопрос того, чтобы брать людей с инвалидностью на учебу в ГИТИС, Щуку, или ВГИК. Это вполне могут быть разные пути. Главное, чтобы эти пути были, чтобы они были разнообразные. Профобразование не гарантирует актеру работу по специальности, а также достаточно актеров и режиссеров без специального академического образования. Курсов и системы непрерывного образования вполне достаточно. А иногда бывает достаточно и просто таланта, упорного желания, стремления или опыта. Иногда просто удачи.

Учиться в академических учреждениях человеку с ограничениями по слуху и зрению, да еще и на равных с другими, это практически нереально. Если это не что-то типа РГСАИ (Российская Государственная специализированная академия искусств), но даже и туда поступить и учиться может ограниченное количество молодых людей. А если человек в возрасте, как я и мои сверстники? Разве можно человеку закрыть дорогу на сцену или в кино? Если есть желание и возможности. Ведь это вопрос арт-терапии, а не про высокое искусство. Это арт-терапия и социокультурная реабилитация не только человека с инвалидностью, но и всех, кто в этом так или иначе участвует. Это не вопрос жалости, это вполне может быть взаимовыгодно, так или иначе. Под таким углом зрения на это надо смотреть, так это и работает. Это социальная арт-терапия и для здоровых тоже.

Еще — это возможность проявить творчество, креатив. Чтобы сделать такую инклюзию интересной и выгодной для всех. Разве это не интересная творческая задача? Не проявление добра, милосердия? Понятно, что никому не хочется возиться с человеком с инвалидностью, особенно если это какой-то значимый проект, ведь включение человека с инвалидностью часто требует дополнительных, «лишних» усилий. Особенно, если эта роль ключевая, то легче взять проверенного нормотипичного артиста. С которого можно требовать то, что нужно, как с профессионала. Но ведь это возможность предоставить человеку с инвалидностью еще и работу, помимо социокультурной реабилитации. Пусть даже в эпизодической сцене, массовке. Или небольшую роль в театре. Не как каких-то фриков, а как часть общества, как обычных людей.

Есть еще одна проблема. Это ответственность самих актеров с ОВЗ. Никому не нужны люди на сцене или съемочной площадке, которые будут капризничать, опаздывать, еще как-то срывать процесс. Поэтому, конечно, нужно обоюдное доверие и ответственность, что тоже всегда индивидуально

Это были всего лишь мое мнение, размышления, основанные на личном опыте и знаниях. В этой статье я не ставила целью порассуждать об инклюзивным театре и кино, где — вовлечение людей с особенностями в культуру. Так или иначе эти попытки в театре и кино существуют в мире с начале XX века. И если инклюзивный театр это уже устоявшаяся тенденция, то подобные инициативы в кино до сих пор носят разрозненный и экспериментальный характер. Моя мысль сейчас не про инклюзивные театры и кино. Я про инклюзию в театре и кино. Это когда актеру с особенностями есть место в «обычном» спектакле и в «обычном» кино, а не только в «инклюзивном».

Всегда были актеры с инвалидностью вспомнить хотя бы замечательного советского актера Павла Луспекаева, ветерана и инвалида ВОВ, сыгравшего много хороших ролей, в том числе и культовую роль Верещагина в «Белом солнце пустыни», имея серьезные проблемы с ногами. Но при этом он старается играть там здорового человека, Несмотря на то, что первоначально режиссер Владимир Мотыль планировал снимать его на костылях. Павел Луспекаев на момент съемок пережил ампутацию обеих стоп и каждый эпизод давался ему ценой невероятных волевых усилий. Это просто случай, который вспомнился. И таких случаев немало. Возникает вопрос, почему бы людей с инвалидностью не снимать как есть? Когда это действительно уместно?

Интересная тенденция, сейчас во многих зарубежных фильмах можно увидеть какую-то роль, где человек имеет какую-то особенность по здоровью. Я имею в виду не человека с инвалидностью в роли актера, а актера в роли человека с инвалидностью. Это стало уже трендом почти в каждом фильме, будь то голливудский, европейский, болливудский или азиатский. В китайский дорамах тоже часто, особенно если это костюмированные историческое фэнтези. Где герои оказываются ослепшими, оглохшими, имеют прорблемы с опорно-двигательным аппаратом и сидят на деревянных инвалидных креслах. Или сталкиваются с особым отравлением, когда последовательно пропадают все пять чувств. Но люди со слепоглухотой, люди с проблемами по зрению, слуху, мы живем в таком состоянии.

Это все интересно, хорошо, что такое есть. Это в той или иной мере исследуется жизнь, как люди это переживают и преодолевают, или не преодолевают. Однако все эти роли играют нормотипичные актеры. И это хорошо, это нормально, это правильно. Это тоже делает людей с особенностями по здоровью видимыми. Я только хочу сказать, что пока актеров с особенностями в «обычном» кино и театре можно пересчитать по пальцам. А слепых актеров и вовсе нет. Я знаю только один случай и то с профессиональным актером, который ослеп и смог сняться в одном сериале и сыграть в одной пьесе.

Могу лишь повторить, что инклюзия и представительство людей с инвалидностью в театре и кино — это не просто модная тенденция, а необходимость, которая требует внимания и действий. Это шаг к созданию более справедливого и равноправного общества, где каждый голос имеет значение. Важно продолжать обсуждать эту тему, поддерживать инициативы и проекты, которые способствуют инклюзии, стремиться к тому, чтобы искусство стало доступным для всех.

Инклюзия в театре и кино — это не только о людях с инвалидностью, но и о нас всех, о нашем общем будущем и о том, как мы можем сделать мир лучше.

Фиолетовый мир Ирины Поволоцкой: еще раз об инклюзии в театре и кино – зачем это нужно

Рекомендуем

Об авторах

Фиолетовый мир Ирины Поволоцкой: еще раз об инклюзии в театре и кино – зачем это нужно

Рекомендуем

Об авторах

Хотите получать рассылку «Особый взгляд»?