Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В своей колонке на портале «Особый взгляд» она рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии.
Реальная фантастика
Фантастика и реальность для меня были достаточно размытыми понятиями, не такими разделенными, как у многих. Из-за этого мне порой трудно находить общий язык с чрезмерно приземленными людьми. Что уж говорить, если до 12 лет у меня были такие способности, как, например, рентгеновское видение внутренних органов. А в раннем детстве я видела единорогов, леших и много чего другого.
Любой, кто это слышит, воспринимает такое, как фантазии ребенка, или пытается как-то для себя «научно» обосновать. Я могу тут только посочувствовать, хотя само наличие критического мышления — это хорошо. В этом плане я согласна с великим ученым Альбертом Эйнштейном: «Есть только два способа прожить жизнь. Первый — будто чудес не существует, второй — будто кругом одни чудеса». И с этим: «Воображение важнее, чем знания. Знания ограничены, тогда как воображение охватывает целый мир», «Воображение — это самое главное, оно является отражением того, что мы притягиваем в свою жизнь», «Воображение — это способность сегодня увидеть то, что произойдет в жизни завтра».
Действительно, популярные авторы в жанре научной фантастики предсказали вещи, которых в их время считались фантастикой, то, что тогдашняя наука даже высмеивала как псевдонаучный полет воображения писателя. Но многие выдающиеся писатели-фантасты — это своего рода провидцы. Так, Жюль Верн «вообразил» 108 фантастических идей, при этом «ошибочными» оказались всего лишь 10. Герберт Уэллс описал 86 вещей, сбылось пока что 75. Александр Беляев в своем воображении сделал 50 прогнозов о будущем, из них точно воплотились 47. И этот список можно продолжать долго... Как говорил сам Жюль Верн: «Все, что человек способен представить в своём воображении, другие сумеют претворить в жизнь».
Тифлокомментарий: цветная фотография. Помещение со светлыми стенами и обшарпанным полом из квадратной плитки залито оранжевым светом. Ирина с черным каре сидит на деревянном табурете в углу, между чугунным радиатором отопления и окном. За одной створкой окна видны высокие деревья с густыми зелеными кронами. За второй — такие же деревья, но в черно-белом цвете. На Ирине темные очки, светлая вязаная кофта, темные брюки и ботинки.
Жизнь — как сказка...
До фантастики у меня были сказки. Много разных сказок, из всех уголков мира. Малышачьи, с картинками и огромным шрифтом, просто объемные без текста. Дома до сих пор сохранилась очень старая книга из серии «Сказки Пушкина», из маминого детства. Некоторые иллюстрации из нее я перерисовывала, когда училась в детстве рисовать масляными красками. И были волшебные, выразительные, устные сказки. Бабушка рассказывала мне сказки, притчи, тихо пела песни — это все, пока я слышала. А потом сказки и истории рассказывали на ушко, но уже не пели. Сказки были разные, я их и не помню особо, все смешалось красочным калейдоскопом, — так я сохранила на всю жизнь любовь к фантастике, сказкам и фэнтези. Папа и дедушка тоже читали вслух сказки — папа по книжкам, а дедушка, потерявший зрение на фронте, по памяти. Тогда я еще слышала, помню голоса читающих. Помню и сказки по радио, и мультяшные.
Позже читала уже сама в книжках, их было много-много дома, покупных и из библиотеки. Самой любимой сказки, наверное, не было, каждая несла что-то свое, каждый раз, перечитывая, — новый мир иной своей мозаикой собирался. «Золушку» полюбила, «Кота в сапогах», «Чиполлино», многие сказки братьев Гримм, Андерсена — перечитывала, даже знала наизусть. Были книги, толстые и большие — сказки народов мира, были мини-книжки, еще сами с папой делали книжки-аппликации по сказкам, с картинками. Иллюстрации свои к «Колобку», «Аленькому цветочку» и «Дюймовочке» я даже помню. И в моей комнате на стенах висели сказочные репродукции, мы с мамой собирали открытки со сказочными сюжетами, ходили в театры на сказочные спектакли. Была и пачка грампластинок с озвученными сказками...
Сказка — это такое поле, в котором постоянно находишь новые смыслы и ответы на многие вопросы жизни. Сказки не были для меня просто выдуманными невероятными рассказами, они воспринимались, как такая же реальность, сказы и былины, в которой есть место чуду. И именно сказки создали тот фундамент, на который хорошо легли идеи фантастики. Я и сама сочиняла сказки, даже рисовала к ним иллюстрации. Помню школьное сочинение на тему «О чем говорят игрушки» — тогда я не особо хотела показывать свой мир учителям, но все же написала целую фантастическую историю. Интересно, что как раз на днях я нарисовала серию набросков-идей с короткими поясняющими текстами, которую назвала «Приключения сиреневой шляпы». И одновременно пришла идея сделать из набросков сказочную детскую иллюстрированную книжечку.
Тифлокомментарий: цветная фотография. Ирина в темных очках и синей кофте стоит перед серым размытым фоном, слегка улыбается. В одной руке она держит у груди белый одуванчик, в другой, вытянутой перед грудью, руке — стеклянный шарик. В шарике — перевернутое изображение Ирины с одуванчиком.
Фантастическая библиотека
Хотя я и была с раннего детства лишена зрения и слуха, у меня всегда было богатое воображение, которое подпитывалось и развивалось фантастическими и фэнтезийными жанрами литературы. Больше всего мне нравилась научная фантастика и классические произведения «высокого фэнтези». Так, я полностью погружалась в миры «Властелина колец» Толкина: это не только живой огромный мир, но и большой научный труд. Был период, когда достать подобные книги было тем еще квестом, поэтому я читала все, до чего удавалось дотянуться. Примечательно, что с Толкином меня роднил к тому же и интерес к ботанике, по которой в школе были одни пятерки, рисование деревьев и пейзажей, а также увлечение филологией и лингвистикой.
Я помню 1977 год. Меня только забрали из Загорского дома-интерната для слепоглухонемых детей, я дома по учебникам занималась сама. Мама отмечала мне задачи и упражнения, которые я должна была делать. Я старалась как можно быстрее избавиться от этой повинности, чтобы снова взять в руки книгу... Я читала взахлеб, не хотела гулять, меня выгоняли силком, я возвращалась часто даже до окончания обязательного времени, но меня опять выгоняли. Я не знала, что делать на улице, было безумно скучно, я жалела, что столько времени (полчаса) трачу зря... Это время казалось бесконечно длинным.
Позже с моим другом, слепоглухим профессором Александром Суворовым, мы часто обсуждали фантастические произведения, которые ему тоже нравились. Из всей прочитанной запоем фантастики самыми мудрыми и жизненно глубокими я считаю труды Рэя Брэдбери — пусть и в переводах. Он писал, как настоящий мастер слова. Меня всегда согревало его автобиографическое «Вино из одуванчиков». И когда я уже дописывала свою автобиографическую повесть в миниатюрах «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю», то осознала, насколько пересекаются по духу мои детские деревенские воспоминания с тем, что переживал Брэдбери в этом возрасте.
Помимо упомянутых авторов, были и многие другие, всех и не вспомнить: Стругацкие, Ефремов, Булычев, Крапивин, Азимов, Шекли, Хайнлайн, Кларк, Лем, Саймак, Гамильтон, Симмонс, Кинг... Все эти великие писатели и их творения хоть и остались для меня сегодняшней в прошлом, но они заложили основу всего современного классического фантастического жанра, и — высокий уровень моего восприятия литературы в целом. Сегодняшняя так называемая современная литература уже не выглядит такой уж фантастической, новаторской, поэтому совсем лично для меня не интересна. На первый план вышел кинематограф, где картинкой с фантастическими спецэффектами зачастую подменяется смысл и глубина авторского текста и замысла. И такое кино нивелирует роль воображения, ведь уже не надо самому воображать читая, тебе дают все готовое на блюдечке, больше не надо прилагать никаких усилий.
Несмотря на то, что сейчас каждый второй — «писатель», читать мне стало совсем нечего. Это одна из причин, почему я в последние годы не интересуюсь современной художественной литературой. Как-то после уговоров подруги попробовала немного почитать «Гарри Поттера», ради эксперимента, но так и не смогла осилить хотя бы одну книгу из серии. Возможно, я просто уже давно переросла всю писанину современных авторов в этих жанрах. А если бы меня попросили назвать пятерку великих фантастических миров, то я бы назвала такие вселенные, как «Дюна» Фрэнка Герберта, «Звездные войны» Джорджа Лукаса, «Легендариум» Джона Толкина, незаслуженно забытые уже всеми «Хроники Амбера» Роджера Желязны, даже исключительно экранную трилогию «Матрица» Вачовски.
Со своим будущим мужем мы во многом сошлись, в том числе и на увлечении фантастикой, в ее единодушном понимании. Меня частенько спрашивали, как муж выучил дактильную азбуку, чтобы общаться со мной, и я рассказываю эту нашу историю. В то время только вышла новая трилогия «Звездных войн», мы приобрели все шесть эпизодов этой космической саги, начали их смотреть, подряд — с утра и до позднего вечера. Тогда он только-только выучил дактильную азбуку, это словесное общение посредством складывания в различные комбинации пальцев рук, так общаются неслышащие и слепоглухие люди. Так, тифлокомментируя фильмы целый день, к последнему фильму муж уже мог бегло дактилировать.
Еще одним из наших любимых произведений является сказочная повесть «Маленький принц» Антуана де Сент-Экзюпери. Которую мы много раз обсуждали, читали и цитировали в период нашего знакомства. Но этот великолепный слог есть и в других произведениях французского писателя, вот, например, из «Военного летчика»: «...в волшебных сказках моего детства рыцарь на пути к таинственному заколдованному замку проходил через грозные испытания. Он взбирался на ледники. Он преодолевал пропасти, расстраивал козни предателей. Наконец, его взору являлся замок среди голубой равнины, по которой конь его скакал мягко, как по лужайке. Рыцарь уже считал себя победителем... Ах, Паула, того, кто знает, что такое сказка, — не обманешь! Здесь-то всегда и начиналось самое трудное!..»
Мой фантастический мир
У меня тоже был свой фантастический мир. Правда, о нем я никогда не распространялась, но в который я раньше часто погружалась в своих снах и мечтах. Он красочный, живой, безграничный, космический, такой настоящий. Там я, слышащая, видящая, сильная, героическая, и — нужная миру. Это такая космоопера, одна из причин, почему мой проект по терапии искусством называется Cosmoopera Performing Arts. Уже позже я сама начала писать рассказы в жанре фэнтази и научной фантастики, сейчас готовлю к изданию сборник эссе «Жизнь преходящая». Кто знает, возможно у меня еще будут желание, энергия и возможности какие-то заметки, написанные за много лет в стол, собрать и довести до завершения и публикации.
Фантастика помогала мне скрашивать серые будни и тяжесть однообразного и скучного бытия в тишине и тумане. Я погружалась в эти яркие волшебные миры, полные приключений и чудес. Пусть у меня не было возможности слышать все звуки и видеть все цвета этого мира, леса и моря, все города и замки, но я смогла вместить весь этот мир в себя. Много миров... Или самой создавать вселенные в своем воображении... Но самое примечательное и замечательное из всего этого — то, что все фантастическое и волшебное в моей жизни постепенно стало реальностью.
