Фиолетовый мир Ирины Поволоцкой: я мечтала о театре — театре слепоглухих

Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В своей колонке на портале «Особый взгляд» она рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии.

Ни мои родители, ни бабушки и дедушки, насколько я знаю, никак не были связаны по роду своей профессиональной деятельности с искусством. Но квартира маминых родителей находилась в цирковой коммуналке на Цветном бульваре, и мама провела детство среди актеров. Цирк был неподалеку — старейший московский Цирк Саламонского, переименованный потом в Первый государственный цирк, а потом и в Цирк Никулина. Театр кукол и другие театры были там же — совсем рядом. Мама постоянно вспоминает, как актриса театра сшила ей из остатков своего платья для выступления праздничное платьице... Так моя мама с детства впитала в себя эту шумную творческую атмосферу цирковых и театральных артистов.

Я слушала руками и смотрела сердцем

Наверное, по этой причине мама тоже видела себя в искусстве, в музыке, с отличием окончила музыкальную школу по классу фортепиано. Предполагалось, что и я буду учиться в этой школе. Со мной тоже начали заниматься музыкой очень рано. Дома у бабушки был черный старинный рояль, на котором мама играла с раннего детства. Я пыталась тоже играть на этом рояле, мне нравилось, как нажатие на клавиши вызывало разнообразные звучания... Так продолжалось, пока я не перестала слышать в 5-6 лет (потом тоже пыталась создавать мелодии, не слыша звука, но чувствуя его телом). Тем не менее я сохранила любовь к музыке, чувство ритма, сейчас продолжаю экспериментировать с различными музыкальными инструментами, включаю их в свои перформансы.

Мама увлекалась классикой и постоянно водила меня на концерты, а дома звучали разные записи. У меня было детское пианино — и много других инструментов. А папа играл в оркестре на саксофоне, на заводе УПП Всероссийского общества слепых, умел немного играть на гитаре, он и мои друзья даже учили меня некоторым аккордам. Да, меня постоянно водили в театры, даже когда я перестала слышать, и несмотря на то, что мое зрение было никудышным, мягко говоря. Мама очень любила оперу, балет и концерты. Ее мечта о моей музыкальной карьере закончилась, когда я потеряла слух, но наши походы на детские и подростковые спектакли и музыкальные представления научили меня слушать руками, телом.

Кукольный театр, который мы с папой и соседскими ребятами со всего нашего дома делали, просуществовал несколько лет — опять же, до потери слуха. Про мою мечту играть в театре знали, но... Всем было понятно, что это в наших реалиях неосуществимо. Родители, как могли, поддерживали мое любое творчество, я занималась другими творческими сферами. Стала психологом, много лет работала как консультант. А в душе оставалась эта тихая и заветная мечта.

1970 — 1980-е — годы, когда меня продолжали активно окультуривать: в театре — с мамой, в кино — с папой, в цирк или на выставку, в музей — все вместе. Мама иногда брала билеты и на балет, мне нравилось, а вот просто консерватория или опера — не пошли... Слуховые аппараты того времени сами по себе очень сильно вибрировали и шумели, не передавали звука нормально (меня очень раздражало невнятное «чамканье» на одной ноте, когда речь и треск трактора абсолютно похожи), это всегда сильно мешало восприятию искусства.

В раннем детстве, когда слух только начал уходить, меня часто водили на спектакли в Театр Мимики и Жеста, я помню, как подготавливали к ним — сперва дома читали сказку, потом шли в театр, и я уже знала, что происходит. Билеты брали всегда на первые ряды, чтобы я могла хоть что-то разглядеть. Такое «окультуривание» было действительно достаточно активным, мы несколько раз в неделю куда-то ходили, а в выходные — обязательно большая прогулка в городе, с дедушкой, а то и с кем-то еще из родных и друзей. Школьные учителя в индивидуальном обучении мне много рассказывали о художниках и картинах, о писателях и поэтах, давали много произведений для внеклассного чтения и задания писать сочинения, а недостающие знания я восполняла в библиотеках. Так, несмотря на ограничения по зрению и слуху, я получила достаточное широкое культурное образование, что мне очень пригодилось в жизни.

С начала 1990-х я как психолог занималась с заинтересованными участниками исследованием метафор через тело, движения, невербальные высказывания, на индивидуальных и групповых консультациях предлагала различные творческие упражнения. Собирала тематические группы арт-терапии, в которых мы делали перформансы... Это был своеобразный пластичный мини-театр, этот же подход я потом использовала при арт-терапевтической работе с группой реабилитации людей с заиканием, на дефектологическом факультете РАО.

В 2009 году я уже сама начала вытаскивать себя «за волосы» из жуткой депрессии, именно с помощью искусства: арт-терапии, танцев и музыки. В тот год мы снова пересеклись с моей давнишней подругой (с которой сперва потерялись более чем на 10 лет) Мариной Мень, она захотела вместе со мной реализовать мою мечту — создать театр. Так возник ТОК — Творческое объединение «Круг», где я взяла на себя обязанности креативного директора.

Я пригласила туда некоторых своих слепоглухих знакомых, мы привлекали различных специалистов: хореографов, режиссеров, музыкантов. Пробовали сочинять театральные, кино- и фотоистории. С помощью режиссера Натальи Беляевой сняли короткометражку «Маленькие огоньки большого города» по мотивам фильма Чарли Чаплина и юмористическую миниатюру «Доктор». Начали работать над полноценным спектаклем под рабочим названием «Спектакль внутри», у меня даже сохранилась так и недописанная пьеса.

Но в итоге этот проект по созданию театра для слепоглухих пришлось закрыть. Не удалось найти заинтересованных постоянных спонсоров, да и поддержки в театральном сообществе, чтобы «выйти в свет», а не просто играть капустники для себя самих и своих родных. Тем не менее проект прожил несколько лет, это был полезный опыт и жизненный этап. В это же самое время завершения — в 2014 году — неожиданно появилась возможность сыграть пробный спектакль в Театре Наций, с профессиональными актерами. Я была вынуждена покинуть ТОК, где усиленно начали развивать гончарное дело, которое меня совсем не увлекало. Это было начало уже следующего этапа: новой, большой, творческой, жизни.

Мечта? Мечта! Сбываются мечты

У меня было много разных мелких и глобальных целей. Часть таких заветных желаний была связана с творчеством, с искусством. С детства я мечтала стать актрисой, художником, писателем и поэтом: выходить на разные сцены, выставлять картины на известных выставках, «чтобы мне хлопали». Иметь напечатанные на вкусно пахнущей свежей краской бумаге книжки с красивыми обложками. В итоге все это так или иначе сбылось. Я стала поэтом, писателем, художником и актрисой, выходила на сцену, «мне хлопали». Мудрецы говорят: «Бойтесь своих желаний», но все мои желания сбылись, пусть и не в юности, пусть к середине жизни.

Мне не осталось чего желать, осталось только чистое творчество. Международная версия спектакля «Прикасаемые/In Touch» завершается такими моими словами: «Я хочу улететь в космос и быть со звездами, через туманности промчаться огневые, услышать шепот запредельных звезд. Я улететь мечтаю с шарика земного, к живому свету квантовых дорог. Мечта? Мечта! Сбываются мечты». Так что да, это действительно документальный спектакль, вербатим, это действительно слова, непосредственно относящиеся к моей жизни.

Театр, о котором я мечтала

Меня вдохновляли встречи с интересными людьми, у которых я могла еще и поучиться чему-то. Так немаловажную роль сыграла и встреча с Адиной Таль, основательницей израильского театра слепоглухих Налага’ат, ее подвижничество в этом деле, ее мастер-класс много дали мне. Как и встреча с художественным руководителем лондонского театра «Грейай» Дженни Силей, и то, как устроен ее театр, стали для меня примером того, как «вообще может быть».

С командой друзей я сделала экспериментальный перформанс «Брод(ский). Зарисовки», репетировала и другие свои пьесы, но в итоге удачно сложился пока только «Каждый в городе», который оказался наиболее универсальным и живучим, впрочем о нем я уже как-то писала в статье.

Так постепенно сложился антрепризный арт-теарпевтический театр Cosmoopera Performing Arts, куда я по необходимости приглашаю играть своих друзей и знакомых, и друзей их друзей, с которыми потом мы тоже становимся друзьями — театральных и киношных актеров, танцоров, музыкантов, певцов, фотографов, и просто хороших людей. Жизнь постоянно сводит меня с интересными, творческими, людьми. Взять, к примеру, Александра Кулькова, с которым «случайно» познакомились еще в далеких 1990-х. Тогда он только учился в театральном, а сейчас успешный актер, преподает в Высшем театральном училище им. Щепкина. Я очень рада, что мы снова встретились и сотрудничаем на сцене.

Cosmoopera Performing Arts — больше, чем театр, это и мастер-классы, тренинги и мотивационные лекции. Без хорошей команды не создашь хорошего проекта, я благодарна, что всегда находятся те, кто идет навстречу — и рядом. Конечно, мне всегда и во всем помогает мой супруг, также я бы не смогла продуктивно двигаться без Центра реализации творческих проектов «Инклюзион», без поддержки администрации, и особенно — директора Татьяны Медюх.

Все это требовало выхода на более сложный организационный уровень: мне пришлось стать самозанятой, научиться самой фиксировать все данные, делать договора, платить налоги, договариваться с организаторами площадок и фестивалей, находить и координировать людей для репетиций и показов, составлять техрайдеры. Контролировать все происходящее на сцене, объяснять детали и помогать входить в процессы новеньким. Я научилась подбирать костюмы, музыку и реквизит. Хоть все это кажется нереалистичным в условиях слепоглухоты, тем не менее при поддержке окружающих нет ничего невозможного.

В моем поэтическом сборнике «Улететь туда, где звезды» есть стих, который отражает мое отношение к театру в целом.