Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В колонке «Инопланетянин в аквариуме» на портале «Особый взгляд» Ирина рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии. В этом материале речь пойдет о важности самообразования.
В шесть лет родители отдали меня в экспериментальную дошкольную группу при Научно-исследовательском институте дефектологии. Они искали место, где я могла бы учиться. Родители сначала привели меня к Александру Ивановичу Мещерякову — в институт, который тогда активно изучал реабилитацию слепоглухих. Он был руководителем знаменитого «загорского эксперимента», когда четверых слепоглухих готовили к учебе в Московском государственном университете. Они жили и готовились в помещении школы, там я с ними и познакомилась, а затем дружила всю жизнь.
Когда я выросла, тоже хотела поступить в МГУ, но на исторический факультет. Я очень любила древнюю историю, много читала на эту тему, меня особенно интересовала культура и языки далекой древности. К примеру, я зачитывалась историей и мифологией Древней Греции, Месопотамии, Египта, Китая. Готовилась на подготовительных курсах при университете. Однако после смерти Мещерякова «загорский эксперимент» не продолжили, инклюзия в вузах тогда еще не развивалась, а самостоятельно я не смогла бы там учиться, поэтому отказалась от идеи. Ради диплома пришлось окончить Московский политехникум Комитета социальной защиты. Позже я переучилась на психолога и вела частную практику.
Заголовок этой статьи навеян одноименной книгой Идрис Шаха «Учиться, как учиться», которая транслирует мысль о том, что, помимо учебы, то есть изучения какого-либо предмета, необходимо и учиться тому, как учиться.
Я всегда ратовала за образованность, тем не менее — не поклонник исключительно академического образования. В ситуации слепоты и глухоты оно мало доступно, постоянно приходится продираться через тернии к звездам даже в мелочах. Я всегда любила познавать те области знаний, которые мне нужны на практике и интересны, поэтому мне по душе самообразование. Так я и училась тому, как учиться.
Несмотря на то, что проблемой обучения людей с ограничениями по слуху и зрению энтузиасты, например, Соколянский, Мещеряков, Микаэльян и другие, занимались давно, всегда оставались вопросы: «А нужно ли?», «Как учить?», «Чему учить?». С одной стороны, нельзя заставить человека учиться, если у него нет желания или способностей. Я убедилась в этом на собственном опыте, когда пыталась буквально тянуть некоторых своих знакомых с особенностями слуха и зрения к свету знаний. С другой же стороны, если у человека есть такое желание, он проявляет настойчивость, то хорошо, если ему помогут. И еще — будут знать, как помогать.
Тифлокомментарий: цветная фотография. Просторный и светлый лекционный зал с высоким потолком. На заднем плане белая стена с зеленой доской для записей вытянутой прямоугольной формы. По обе стороны от нее высокие большие окна, состоящие из квадратных отсеков. Перед доской расположена кафедра — полукруглая сцена для лектора со столом и стулом. К кафедре ведет широкий проход со ступенями. Справа и слева от него рядами стоят парты и стулья для студентов.
Я всегда буду с благодарностью вспоминать всех, кто помогал мне в обучении, и с теплотой вспоминаю, как Карп Авдеевич Микаэльян принял меня в школу-интернат № 30 для глухих и слабослышащих вопреки правилам. Как он предоставил мне фактически индивидуальное обучение и замечательных учителей. Помню, как в раннем детстве Александр Иванович Мещеряков опекал меня — до самой своей смерти. Мои учителя терпеливо обучали меня восприятию культуры главным образом посредством литературы и живописи. Уже тогда я смогла неплохо изучить картины Питера Брейгеля, что мне пригодилось в процессе постановки спектакля «Здесь больше, чем просто селедка» по мотивам его картины «Фламандские пословицы, или Перевернутый мир». Никогда не знаешь, где и когда пригодится то, что изучал с таким интересом.
Как меня приняли в ВШКА и позволили целых восемь лет обучаться там бесплатно, а друзья, родные и знакомые помогали с очными лекциями, экзаменами и общением с преподавателями. Как мне предложили работать в экспериментальной группе проблем общения в Институте коррекционной педагогики РАО. Я хорошо помню, как душевно меня приняли на факультете психологии МГППУ. Как подруга нашла для меня преподавателя по танцу фламенко с красивой фамилией Кристалинская, которая не побоялась обучать меня индивидуально. Светлая память Сергею Сироткину, который будучи тогда руководителем фонда помощи слепоглухим «Эльвира» находил финансирование для оплаты этого обучения. Спасибо моим родителям, которые поддерживали все мои увлечения — как творческие, так и образовательные, а в детстве находили силы, способы и время для моего всестороннего развития.
Поэтому я считаю нужными различные мастер-классы, организованные фондом поддержки слепоглухих «Со-единение». Благодаря им я смогла осуществить свою театральную мечту: играть на сцене и даже ставить собственные перформансы. А после курса по китайской живописи, организованного фондом, я поверила в то, что могу снова рисовать. Дальше я уже могла самостоятельно совершенствоваться в различных техниках живописи, участвовать в выставках и даже продавать свои картины.
Тифлокомментарий: цветная фотография. Крупный план женских рук, расположенных на раскрытой книге со шрифтом Брайля.
Есть два вида образования: профессиональное, а также затрагивающее общие знания о мире, то есть кругозор. Академическое обучение в основном нацелено на профессиональное образование. Даже если речь идет об общем среднем образовании, оно все равно в итоге оказывается узкоспециальным, профильным. Такова специфика, и это нормально, если эти функции обучения хорошо реализуются. Особенно, если рассматривать коррекционные школы и интернаты, инклюзию в общем образовании.
Я помню, как два года провела в Загорском доме-интернате для слепоглухонемых детей. Проект Мещерякова уже завершился, ученые получили свои результаты, четверка училась в МГУ, о продолжении речи не шло, всех учили по одной коррекционной программе, без разбора, есть ли у ученика какие-либо умственные отклонения или нет. Лично для меня единственный интересный и доступный досуг там был — книги. Ими я зачитывалась, брала их из библиотеки интерната и прочитала все, что там было. Все так, как и писал Рэй Брэдбери: «Я получил образование в библиотеке, совершенно бесплатно». Когда училась уже дома, папа таскал мне книги из Республиканской библиотеки ВОС целыми тележками. И я сама перечитала фонды всех библиотек в своей округе.
По школьной программе я много читала такой литературы, которую и взрослые не всегда читают. И любимые предметы становились для меня сферой более глубокого изучения, я писала целые исследования по ботанике и по химии, делала к работам рисунки, иногда получалось проводить и опыты... И ведь у меня были и возможности, и время, и поддержка.
Когда мои интересы окончательно сконцентрировались на литературе, я стала много писать разных текстов — сочинений, эссе, рассказов, оформляя их своими иллюстрациями. Читала много — и того, что было в списках внеклассной литературы, и сверх этого. Больше всего я любила фантастику, погружалась в этот мир, путешествуя с героями. Больше всего привлекала космическая тематика. Я всегда хотела улететь к звездам. Именно поэтому в финале спектакля «In Touch/Прикасаемые» я написала себе в роль эти слова: «Я хочу улететь в космос и быть со звездами. Через туманности промчаться огневые, услышать шепот запредельных звезд. Я улететь мечтаю с шарика земного, к живому свету квантовых дорог. Мечта? Мечта! Сбываются мечты».
С детства я не переставала познавать мир и себя, очень много пережила разного рода душевных трансформаций, в итоге стала человеком, «увидевшим жизнь в капле дождя». Я всегда хранила в сердце желание развиваться, в конце концов нашла ответы на все свои жизненные вопросы. И это удивительно.
Для того чтобы человек с ограничениями по зрению и слуху мог полноценно учиться, ему нужны определенные условия доступности к процессу обучения. Прежде всего необходимо наличие заинтересованного и поддерживающего окружения. Насколько стандартным будет процесс обучения, зависит от особенностей зрения и слуха, от возможности воспринимать объемы информации, от способности к обучению. Конечно же, стандартное среднее образование в том или ином объеме стараются дать всем, кто может учиться. А затем человеку уже надо самому определять, в какой сфере он продолжит (и продолжит ли) развитие.
Слепоглухому человеку для любого вида обучения или общения с миром нужен обязательно брайлевский дисплей и ноутбук, смартфон и свободный доступ в интернет. Это — обязательный минимум доступности образования и полноценной жизни слепоглухого. Конечно, желательна развитая инклюзия в выбранном учебном заведении, инклюзия не на словах. В учебном заведении у слепоглухого должен быть ассистент, помогающий в процессе учебы, должна быть оптимизация всех процессов, иначе получаются все те же «тернии».
Всем этим текстом я хотела выразить мысль о том, что так или иначе все сводится к обычному образованию, о котором сейчас столько споров. Коррекционные классы, доступная среда, технические средства реабилитации. Я думаю, есть организации и люди, которые должны решать эти задачи в глобальном плане. Я же хотела поделиться своим личным опытом, который можно суммировать в одной фразе — для меня образование это в первую очередь саморазвитие и самообразование. Человек, который остановился в своем самообразовании и саморазвитии, уже мертвый душой человек. Кроме того, он становится неинтересен ни себе, ни другим.
Кажется у Иммануила Канта есть красивое и точное высказывание, которое мне очень нравится: «Один, глядя в лужу, видит в ней грязь, а другой — отражающиеся в ней звезды». Моя колонка на портале «Особый взгляд» называется «Инопланетянин в аквариуме», это аллегория, так как нам, людям с ограничениями по зрению (и слуху), особенно сложно взаимодействовать с окружающим миром, с социумом. Но с другой стороны, каждому человеку тоже необходимо этому учиться — мы все ограничены нашими органами чувств, восприятием, мышлением, нашим телом. Познание мира, вещей и самопознание дают нам возможность постепенно увидеть нечто большее. Не так важно, слепота ли физическая, душевная, ментальная, — знания приносят нам свет во тьме.
