Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В колонке «Инопланетянин в аквариуме» на портале «Особый взгляд» Ирина рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии О том, как слушать музыку, не слыша, читайте в ее статье.
Моя мама окончила с отличием музыкальную школу (фортепиано). Предполагалось, что я тоже буду учиться в ней, но этим планам воплотиться было не суждено.
Со мной начали заниматься музыкой очень рано. Мама увлекалась классикой и постоянно водила меня на концерты, а дома звучали разные записи. Дома у моей бабушки стоял черный старинный рояль, на котором мама играла с раннего детства. Я пыталась тоже играть на этом рояле, и мне нравилось, как нажатие на клавиши вызывало разнообразное звучание.
До полной потери слуха – лет до шести – я играла на пианино с учителем, успела разучить ноты и даже научилась играть «Чижика-пыжика» и еще какие-то детские песенки и мелодии. А в детсаду играла и выступала на праздниках с бубном и маракасами, да и с барабаном и ксилофоном тоже.
Сколько себя помню, детские музыкальные инструменты дома были всегда: детское пианино, металлофоны, дудочки, свирельки, свистульки, бубны, разные гармошки и шумелки. Даже когда начала сильно терять слух, я с ними играла, и это была радость.
Папа долгое время играл в оркестре на саксофоне у себя на заводе на УПП Всероссийского общества слепых. И еще папа умел немного играть на гитаре. Он и мои друзья показывали мне аккорды, но сама я гитару так и не полюбила. Вообще струнные инструменты как-то совсем не вдохновляли. Вот ударные было легче слушать, да и играть, но отдельно – сами по себе – интересно звучат только бубны и гонги, особенно когда позже я узнала про шаманскую музыку.
Практически внезапно все это «музыкальное детство» оказалось в прошлом, когда стремительно начал уходить слух. Помню, тогда у меня был барабан. Всех раздражал его звук (для меня его вибрации тоже были не очень приятными), и, когда он лопнул, новый мне уже не купили.
Тифлокомментарий: цветная фотография на красном фоне. Ирина Поволоцкая играет на этническом барабане дарбуке. Дарбука по форме напоминает кубок или песочные часы, высотой не больше полуметра. Ирина стоит, правой рукой прижимает барабан к груди, левой рукой бьет по мембране. Ирина одета в красную водолазку и темную юбку, на шее нитка бус. У Ирины короткие рыжие волосы, сосредоточенное выражение лица. В помещении белые стены, пол и потолок, одна из стен наполовину закрыта серой шторой.
Мне показывали игру на ложках, в деревне можно было поиграть на балалайках, гармошках и баянах. Кажется, был и аккордеон – дедушка играл на нем в молодости. С детства осталось ощущение и понимание ритма – и это очень часто мне помогало по жизни, хотя сколько-нибудь регулярных и серьезных занятий музыкой в последующие годы уже не было.
Магнитофонные и граммофонные записи музыки я слушала очень долго и научилась слушать и понимать руками. Руки позволяют не повышать сильно громкость звука. А громкую музыку можно слышать всем телом, при этом «плохая» музыка вызывает боль и дискомфорт. Через эти магнитофонные записи я узнавала, как поют птички, которых я не знала. Мне доставали записи разных концертов, просто музыки и звуков природы. Легче слушать музыку, где есть четкое звучание нескольких инструментов, а большие оркестры слушать тяжелее: все сливается, иногда в более или менее красивый шум.
Я люблю ритмичную, яркую музыку, хотя не могу сказать, какой стиль мне ближе. А вот плавную, и с легкими переходами тональностей, например, скрипичную, слушать очень непросто. Слушаю я руками, а поверхности, с которых слушаешь, обычно совсем не подходящие для этого – они передают заодно и посторонние звуки. Раньше, например, это было рабочее «ворчание» магнитофона. Когда меня в детстве водили на живые концерты, это было не так интересно – сидеть в огромном зале среди толпы людей и пытаться что-то понять через спинки кресел и шум примитивных аналоговых слуховых аппаратов.
Папа на концертах по телевизору, когда играл Большой симфонический оркестр, показывал мне (моими руками), как играет дирижер. И я помню это, как очень счастливые моменты жизни. Мне казалось, что я слышу музыку. Позже, в юности, я искала свои возможности в музыке, но поддержки в этом направлении уже практически не было: учителя не верили, что при такой глубокой потере слуха можно чему-то научиться, и ограничивались занятиями ритмикой. Ноты читать из-за зрения я тоже уже не могла и, главное, не могла найти инструмент, который бы мне нравился и был доступен.
Тифлокомментарий: цветная фотография на фиолетовом фоне. Ирина Поволоцкая за черным роялем. Она сидит на банкетке вполоборота, положив руки на клавиши. На Ирине фиолетовое платье до колена, на шее кольцо лилового шарфа, на ногах розовые кроссовки. У нее короткие фиолетовые волосы. Ирина склонила голову к роялю. Стены помещения облицованы светло-коричневыми досками, пол светло-серый.
На разного рода дудках и свистелках было просто весело играть, и я никогда не воспринимала их всерьез, детские звучат почти однообразно. Только когда услышала настоящую, живую флейту, захотела попробовать поиграть на ней, но инструмента у меня тогда не было, и знакомых флейтистов тоже... Губные гармошки тоже были с детства и тоже особо не увлекали, хотя звук у них был богаче, чем у дудок.
Инструменты, у которых звук можно ощутить пальцами и рукой, – это самое комфортное, тогда можно понимать и контролировать свои действия. А таких инструментов немного. Современные цифровые слуховые аппараты, конечно, помогают, но правильнее слушать телом. Слуховые аппараты старого образца – аналоговые – сильно искажали все звуки, и поэтому я на слух ориентироваться в звучаниях почти не могла, а дорогие цифровые аппараты сейчас передают чистый звук.
После потери слуха в детстве обычная музыка отошла на задний план. Но можно кричать, не издавая звука, и можно слушать музыку, не слыша. Я и раньше слышала, например, голос ветра, шепот листьев, тихие голоса деревьев – и эти звуки стали ближе, важнее и слышимее.
Да, я всегда пробовала и не оставляю попыток научиться играть на ударных. Мне это нравилось и сейчас нравится. У меня появились тибетские поющие чаши, флейта, мне подарили большой фиолетовый ханг-глюкофон (о котором я долго мечтала и неожиданно выиграла в конкурсе). Еще я давно мечтаю о хорошем бубне, его звучание очень глубокое (у меня была возможность попробовать игру на настоящем бубне), пробирает до глубины души. И я бы хотела использовать его на своих выступлениях.
Когда есть соответствующее настроение, я иногда играю на каком-нибудь инструменте (какой оказывается под рукой), хоть и воспринимаю музыку иначе – очень сильно иначе, чем слышащие люди. Говорят, это даже получается красиво…
Древние мудрецы говорили о небесной музыке сфер: возможно, не обязательно иметь идеальных слух, чтобы научиться ее слышать. Как говорил Чжуан-цзы, «в тишине услышишь гармонию».
Другие тексты Ирины Поволоцкой читайте в ее авторском блоге «Инопланетянин в аквариуме» на портале «Особый взгляд».
