Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В своей колонке на портале «Особый взгляд» она рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии. Этот текст — о постановке спектакля «Брод(ский). Зарисовки».
После того, как в 2018 году в рамках собственного инклюзивного арт-терапевтического проекта Cosmoopera Performing Arts мне вместе с друзьями удалось создать успешный пластическо-музыкальный перформанс «Каждый в городе», я решила продолжить эксперименты с режиссурой. Несколько идей так и остались нереализованными, но потом я наконец нашла, на какую тему могу и хочу поставить спектакль.
Я поэт, и мне всегда была близка и по стилю, и по ощущению поэзия Иосифа Бродского. Тогда же, в
Я задалась вопросом: что может быть общего между слепоглухим человеком, поэзией Бродского и танцем буто?
Наша интерпретация стихов и прозы великого поэта в виде поэтико-пластического спектакля «Брод(ский). Зарисовки» была представлена 30 октября 2019 года в Парадных сенях Государственного исторического музея на Красной площади и в том же году в Доме-музее М. С. Щепкина. Я благодарна площадкам за предоставленную возможность, а центру реализации творческих проектов «Инклюзион» при фонду «Со-единение» — за поддержку. Особое спасибо — фонду Бродского за разрешение безвозмездного использования произведений в этом проекте.
Тифлокомментарий: цветная фотография. На сцене полумрак. Друг за другом, положив руку на плечо впереди идущего, движутся четверо актеров спектакля. Колонну возглавляет персонаж, одетый во все черное, с клюкой в руке. За ним — женщины в вечерних платьях и мужчина. Они идут между рядом стульев и экраном с надписью: «Конец».
Представьте: в зале полумрак. На большом черном экране медленно проявляется свет от уличного фонаря в ночи, освещающего тротуар и скамейку. Фонарь с лучом света ритмично, с железным скрипом, раскачивается от промозглого ветра. На сцену, почти на ощупь, цепочкой выходят четыре человека, кто-то с тростью: ищут дорогу. На экране медленно высвечиваются строки: «Слепые блуждают ночью. Ночью намного проще перейти через площадь...» Это известное «Стихотворение о слепых музыкантах» Иосифа Александровича Бродского.
Конечно, было бы слишком банально выбрать постановку на основе творчества Бродского только из-за этого, хоть и очень талантливого и пронзительного, стихотворения. Я тщательно выбирала смысловые отрывки из разных произведений, а потом попросила своих друзей-актеров начитать их. За что очень им благодарна!
Несмотря на занятость, друзья откликнулись и нашли время на читку. Только благодаря подобной безвозмездной поддержке и возможна реализация инклюзивных проектов Cosmoopera.art.
Не могу не перечислить актеров, которые озвучивали тексты: Лиза Арзамасова, Анатолий Белый, Екатерина Сахно, Евгений Миронов, Эльмира Рашитова, Сергей Быстров, Софья Лебедева, Никита Ефремов, Екатерина Суродейкина, Артур Мухамадияров, Анна Сычева.
Тифлокомментарий: цветная фотография. На сцене полумрак. Перед экраном, спиной к нам, стоит женщина в длинном белом платье и черном стеганом пуховике. На экране — строки из стихотворения Иосифа Бродского.
Также нужно было собрать подходящую команду инклюзивных актеров. И я пригласила своих друзей: гештальт-психолога Максима Свиридова, специализирующегося на танцевально-двигательной терапии (ТДТ), слепоглухого актера и спортсмена Алексея Горелова, неслышащую актрису и режиссера Марию Чернову. Я очень давно знаю Макса, но впервые с ним делала театральный проект. Мне были интересны его взгляд и подход к реализации идеи в пластике на сцене. Учитывая его профессию и особенности — ДЦП и ослабленный слух — у нас сложилась сплоченная и заинтересованная труппа конкретно под этот проект, которую мы (не без доли иронии), назвали «СБродом».
«Брод(ский). Зарисовки» —
Четыре человека на сцене здесь предстают в одежде разных цветов: черный, синий, красный и белый. Из декораций на сцене — только четыре стула, белый текст на черном экране, который звучит голосами профессиональных актеров. Свет, цвет, звук, движение, музыка — все объединено общим замыслом.
Автор вкладывал собственные смыслы в произведения, но поэзия и поэтическая проза тем и хороши, что каждый может услышать и увидеть в них что-то свое. Мы создали спектакль о жизни — о нашей жизни. Видим ли мы ее? Слышим ли мы ее?
Актеры в разных масках говорят не словами, а движениями или их отсутствием. Это танец-ощущение, воплощенный через образы Смерти, Жизни, Разума и Чувства.
Леше (Алексею Горелову) был близок образ Разума, Маше (Марии Черновой) — выражение Чувств. Макс (Максим Свиридов) в тот период был погружен в танатотерапию, поэтому он естественным образом взял на себя образ Смерти. А мне остался образ Жизни. В финале все четыре героя встают в ряд и снимают маски. Игра окончена, занавес.
В танце буто основной акцент делается не на форме, а на способах движения. Основатель буто Тацуми Хидзиката, называл свой стиль «анкоку-буто», что означает «танец тьмы». Идея заключается в том, чтобы пробиться от тьмы к свету. Я же называю это для себя «танцем в темноте» и переосмыслила стиль по-своему.
Творчество Бродского, в свою очередь, — это не про гладкие фразы и гламур: его можно, как и буто, только ощущать, понимать телом, душой, принимая или не принимая философию. Тексты Бродского могут быть непонятны с первого прочтения, его надо слушать, в него надо вслушиваться, его надо проживать.
«Я» — это самая большая и интересная загадка человека, его природы и вселенной. А человек, живущий в «иной» вселенной — вселенной слепоты и глухоты — может и показать мир «иным».
Когда я ставила этот спектакль, мне хотелось передать то, как интересны жизнь, ее источник и смысл, интересны загадка человека, его индивидуальная история, путь, смерть и то, что дальше.
В сценографию и музыкальное оформление спектакля было заложено достаточно много ассоциаций — от египетских фараонов с греческими богами Танатосом и Кроносом до Шерлока Холмса с Кармен и японской медитативной флейты сякухати, на которой я сама люблю поиграть.
В самих текстах Бродского тоже много смысловой нагрузки — и, кажется, в итоге многие символические моменты не были поняты зрителями, к сожалению. Возможно, в случае с этой постановкой зрителю нужно было бы побывать на нескольких показах — но их было всего два.
Следует ли, готовя спектакль, все расшифровывать и подробно разжевывать зрителю? Этот вопрос до сих пор остается открытым. Ведь каждый видит, понимает и переживает по своему.
В каком-то смысле эта постановка была моей второй попыткой «сломать четвертую стену» (после «Каждого в городе»). Или как там у Бродского? «Слепые живут наощупь, трогая мир руками, не зная света и тени и ощущая камни: из камня делают стены».
Спектакль вышел хороший, всем было жаль, что больше не было показов. Но, возможно, мы еще вернемся к этому, в том или ином виде. В любом случае, это был хороший и полезный опыт для всех.
«Я слышу не то, что ты мне говоришь, а голос. Я вижу не то, во что ты одета, а ровный снег...» — эти пронзительно-точные фразы, нестандартных размеров строки белого стиха, и такой глубокий смысл простых, порой даже бытовых, моментов. Стиль и форма, в которой я сама предпочитаю выражать свои мысли и ощущения в поэзии.