В начале ноября избалованную премьерами Москву ждет без преувеличения знаковое театральное событие. Сначала (3 ноября) в Центре имени Вс. Мейерхольда, а затем (4 ноября) в ГМИИ им. А. С. Пушкина состоятся первые показы нового спектакля, созданного Центром творческих проектов «Инклюзион» совместно с ГМИИ им. А.С. Пушкина, благотворительным фондом «Искусство, наука и спорт», Театральным центром имени Вс. Мейерхольда и инклюзивным культурным центром «Тверская 15», в котором режиссер Туфан Имамутдинов вместе с непрофессиональными артистами творчески переосмысляет знаменитую картину Питера Брейгеля-старшего «Нидерландские пословицы».
У находящейся в Берлинской картинной галерее работы величайшего фламандского мастера имеется чудесный подзаголовок: «Мир вверх тормашками». И правда, кажется, что с 1559 года наша абсурдная и будто перевернутая реальность ничуть не изменилась, только смысл некоторых пословиц и поговорок стал не вполне понятен современному человеку. Впрочем, никому сегодня не надо объяснять, что значит «биться головой о стену», «вооружиться до зубов» или «смотреть сквозь пальцы» и что мы имеем в виду, когда говорим: «Здесь больше, чем просто селедка» (то есть тут нечто большее, чем видно невооруженным взглядом). Неслучайно именно последняя поговорка была выбрана в качестве названия для нового спектакля, где участвуют незрячие и слепоглухие люди.
О том, как ему пришла в голову идея столь необычной постановки, где объединились театр, перформанс и изобразительное искусство; каково это — работать с одним из самых известных российских композиторов Владимиром Мартыновым; насколько сложно (или просто) ставить задачи актерам, многие из которых не видят и не слышат; что стало драматургической основой для спектакля, в котором по сути нет единого сюжета — об этом и многом другом специально для портала «Особый взгляд» мы поговорили с Туфаном Имамутдиновым за несколько дней до первой открытой репетиции спектакля в Пушкинском музее.
— Туфан, в прошлом году на I Форуме-фестивале социального театра «Особый взгляд» настоящий фурор произвел ваш спектакль о мертвых языках с участием людей с инвалидностью из казанской театральной школы «Инклюзион». Позже он был номинирован на российскую национальную театральную премию «Золотая маска», причем не как эксперимент, а как лучшая опера. А теперь вы выпускаете необычную работу по Брейгелю. Скажите, в чем отличие новой постановки от «Алюкки» и других ваших спектаклей?
— Главное отличие в том, что в спектакле заняты исключительно люди с ограниченными возможностями, и мы не прикрепляем к ним ни музыкантов, ни драматических артистов. Слепые и слепоглухие артисты сами, без какой бы то ни было посторонней помощи создают спектакль. Во-вторых, очень важно, что многое из того, что будет использовано в спектакле, написано или рассказано самими участниками. Но так как у нас есть три слепоглухих артиста, и порой им непросто говорить четко и внятно, некоторые их тексты будут озвучивать другие участники проекта. Таким образом, уникальность новой постановки в том, что артистам с инвалидностью дана полная автономия, и им не требуется никаких костылей, чтобы создать полноценный спектакль.
Тифлокомментарий: участники постановки стоят, расставив ноги на ширине плеч, наклоняют корпусы в разные стороны, поднимают руки согнутые в локтях и запястьях. Среди них Ирина Поволоцкая в желтой тунике, фиолетовых легинсах и зеленых кроссовках. Туфан Имамутдинов, коротко стриженный брюнет в тельняшке, стоит сбоку, наблюдает за ними. На стене висит белый экран для проектора.
— В «Алюкки» важнейшей составляющей была музыка. Для «Здесь больше, чем просто селедка» ее пишет выдающийся отечественный композитор Владимир Мартынов. В чем специфика его подхода, как происходит ваша работа над спектаклем?
— То, что мы сейчас делаем, в какой-то степени будет импровизацией, то есть создаваться прямо на месте, исходя из артистов и их особенностей. У нас уже есть три номера со звуковой импровизацией, а сегодня я хочу переговорить с Владимиром Ивановичем и договориться о том, чтобы, возможно, их стало еще больше. В этом кардинальное отличие от «Алюкки», где была специально написанная музыка, которая структурировала все действие. Здесь же музыка, текст и действие синхронизированы и дополняют друг друга.
— Правильно ли я понимаю, что композитор создает оригинальную музыку, но у вас будут фрагменты импровизации прямо по ходу спектакля.
— Возможно, и не совсем оригинальная, скорее, это коллаборация с еще одним музыкантом, Анной Тончевой, профессиональной исполнительницей на исторических струнных и духовых инструментах эпохи Средневековья, Ренессанса и раннего Барокко (кроме нее в спектакле примет участие музыкант-мультиинструменталист Роман Ломов, — прим. ред.). По сути, для «Селедки» пересоздается заново средневековая музыка, которая звучала во времена Брейгеля, и нужна она скорее для настроения. В любом случае музыка у нас не единственный элемент действия и даже не основной. Текст, который мы вместе сочинили на основе того, что артисты написали или наговорили (в некоторых случаях я им помогал, потому что кто-то из них не владеет Брайлем), точно так же структурирует происходящее, как звук. И наконец, действие, театральная игра, — в целом у Брейгеля на картине мизансцены довольно странные: то человек тянется сразу за двумя хлебами, то один дует другому в ухо, а то и вовсе перед нами предстает человек с двумя лицами, который смотрит в разные стороны. Но несмотря на то, что в «Нидерландских пословицах» присутствуют со всех точек зрения непонятные сцены и персонажи, мы пытались эту стилистику выдержать: не дословно иллюстрировать и имитировать изображение, а исходить из нашего понимания тех поговорок и пословиц, которые выбрали участники — по три каждый.
Тифлокомментарий: Марсель стоит напротив мужчины с проседью. Они держат руки на плечах друг у друга, сосредоточенно смотрят вниз. На актере очки и черная майка с белой надписью на спине: «Инклюзион начинается с меня». Вокруг них стоят другие участники.
— То есть в итоге будет всего восемнадцать пословиц?
— Да, мы стремимся к тому, чтоб вместить все выбранные участниками пословицы. У кого-то уже все три вошли, у кого-то пока только одна, но в основном от каждого артиста сейчас в спектакле по две пословицы.
— Туфан, а в чем тогда здесь заключается работа режиссера? Ведь режиссура — это прежде всего искусство монтажа, когда нужно выбрать структуру, композицию и последовательность эпизодов. А тут участники сами создают драматургию, композитор пишет музыку, художник сочиняет сценографию и костюмы...
— У всех всегда возникает вопрос, что, собственно, делает режиссер. Особенно когда ставишь оперу или танцевальный спектакль. Но на самом деле режиссер — это связующее звено, он все структурирует, отсекает лишнее (важно уметь отобрать не самое интересное или веселое, но то, что «играет» на общую тему спектакля). Костюмы и декорации это тоже епархия режиссера, потому что именно он отвечает за общий стиль постановки, приводит все к единому знаменателю. Вообще-то, в нидерландских пословицах царит хаос, но в итоге они будут смотреться цельно, потому что есть тот, кто все это собрал воедино.
— А у кого родилась идея обращения к такому нестандартному материалу? И как это произошло?
— Можно сказать, что идею предложило само время. Дело в том, что Брейгель — первый художник, который изобразил людей с ограниченными возможностями, до него в мировой живописи такого просто не было. Именно в «Нидерландских пословицах» впервые появляются три слепые фигуры, которые бредут где-то далеко, на фоне церкви, а мирская суета происходит на переднем плане, — тут вся соль не в физической слепоте, а в тех, кто зряч, но не видит и бежит за материальными благами. Тема Брейгеля — мещанский Апокалипсис, и если у Босха Апокалипсис напрямую связан со всякими ужасами, которые нас еще только ждут, то здесь это тихий Апокалипсис, который наступил, но мы делаем вид, что не замечаем этого. Эта же тема звучит и в других работах художника: «Падении Икара», «Вавилонской башне», «Сороке на виселице», «Охотниках на снегу» — так или иначе эта тема есть практически во всех его картинах. И что мне особенно понравилось, она же есть в одной из последних книг Владимира Мартынова, где он говорит, что все мы ждем Апокалипсиса, а он на самом деле давно наступил. Именно поэтому я и предложил Брейгеля в связке с Мартыновым.
Тифлокомментарий: Марсель и русый мужчина стоят напротив друг друга. Марсель чуть наклоняется вперед, сжимает кулаки. Актер придерживает его за плечи, словно пытается остановить.
— Кстати, знаменитый композитор охотно пошел на сотрудничество?
— Так как Владимир Иванович человек, открытый экспериментам, и по сути он сам и есть человек-эксперимент, я не думал, что он откажется. Так и произошло. Насколько я знаю, не было никаких вопросов, слепые актеры или нет, профессионалы они или только начинают свой путь на сцене. Я ни разу не почувствовал никакого пренебрежения с его стороны, в том числе и к текстам, которые сочинили ребята, хотя он автор многих книг, в том числе философских и поэтических.
— А насколько сложно работать только с людьми с инвалидностью? По-моему, даже для «Инклюзиона» это чуть ли не первый подобный опыт.
— Лично я не вижу отличий между «обычным» человеком и инвалидом — возможно, потому что в силу обстоятельств я их много встречал и с ними работал. У людей с инвалидностью просто другой язык, и это естественно: если человек другой национальности, у него тоже другой язык общения, и я его не понимаю без перевода. Если у него ДЦП или какие-то физические — на наш взгляд — недостатки, он просто двигается по-другому, но зато у него своя особая телесная выразительность. И когда человек с ДЦП выходит и делает какое-то балетное па, мне намного интереснее на него смотреть (хотя, возможно, я буду больше эмоционально шокирован), чем когда его делает профессиональный балетный танцовщик. На самом деле, выразительность «нестандартного» тела намного ярче. То же самое и с другими вещами. Допустим, если человек с ментальными особенностями начнет читать современных философов Лакана и Дерриду, это будет совершенно по-другому звучать, чем если это сделает профессиональный философ, и, скорее, превратится в акт творчества и сотворчества, потому что будет больше, чем просто чтением. Как у профессионального режиссера у меня есть понимание, что такое актерское ремесло, но здесь — с глухими и слепоглухими участниками — ищешь выразительные средства, которые отличаются от средств обычного человека или актера. У всех свои формы выразительности, надо их просто найти.
— А как вы выбирали участников? Кто в итоге попал в спектакль?
— С каждым желающим мы проводили собеседование, — ни в коем случае не кастинг, где есть принимающий экзамен и сдающий его. Так что мы просто разговаривали, так как мне было важно понять, нужны ли человеку эта тема, этот спектакль, и если я чувствовал, что да, он или она проходили предварительный отбор. Но даже если человек казался очень талантливым и играл на пяти музыкальных инструментах сразу, мы порой не брали его, так как на самом деле ему было это не нужно и он относился к спектаклю как к одному из многих событий в своей жизни. В итоге у нас участвуют те, кто хотел этого, кто дышит театром и для кого спектакль — главный способ самовыражения и социализации.
Что ж, пожелаем артистам и всей творческой группе спектакля удачи! А себе — видеть главное и не думать, что брейгелевская селедка — это всего лишь популярная в Голландии и России рыба и ничего больше.
Премьера спектакля состоится 3 ноября в 19:00 в Центре имени Вс. Мейерхольда, а также 4 ноября в 18:00 в ГМИИ имени А. С. Пушкина.
