Владимир Александрович Ганзен — советский и российский психолог, автор системного подхода в описании целостных объектов. У него было нарушение зрения, однако об этом знали только родственники и ученики. Именно на их воспоминаниях основан этот текст.
От физики — к психике
Владимир Александрович Ганзен родится в 1927 году в городе Волховстрое Ленинградской области. В 1951 году он окончил физический факультет Ленинградского государственного университета (современный СПбГу), но затем уехал из Ленинграда в Уфу из-за политической обстановки того времени. С 1951 по 1952 год мужчина работал мастером отдела технического контроля на заводе, а с 1952 по 1959 год преподавал физику и математику в средней школе близ Воронежа. В 1959 году Ганзен вернулся в Ленинград и стал старшим инженером лаборатории физиологической кибернетики Института физиологии имени А. А. Ухтомского.
Молодой исследователь тяготел к точным наукам и обладал системным мышлением, интересовался церебральными процессами. А для изучения динамики нервной деятельности Владимир даже изобрел оригинальные приборы.
В 1966 году Владимир вернулся в Ленинградский университет, где на факультете психологии прошел путь от младшего научного сотрудника до профессора кафедры эргономики и инженерной психологии и заведующего кафедрой общей психологии.
Если попытаться обнаружить вектор научных изысканий Владимира Александровича, то можно сказать, что во всех областях, от физики до психологии, он придерживался точности и систематичности. Благодаря этому мужчина защитил докторскую диссертацию на тему «Проблема отображения целостных объектов человеком». Иными словами, ученого интересовал вопрос о том, каким образом психика человека систематизирует любой объект.
Так в монографии «Системные описания в психологии» введен постулат: «Любая реальность наблюдаемого мира описывается пространственными, временными, энергетическими и информационными характеристиками».
Эти канонические категории — пространство, время, энергия и информация — стали базисом всех теоретических и эмпирических изысканий Ганзена. Благодаря этому абсолютно все воспринимаемые объекты внутренней и внешней реальности, а также рабочие отношения с коллегами и учениками, не говоря уже о повседневной жизни, приобрели для Владимира Александровича строгую упорядоченность.
Когда внутренняя система становится научным принципом и жизненным кредо
Владимир был приверженцем фундаментальной науки, и этот подход распространялся на все сферы его жизни, помогая в том числе преодолевать трудности, связанные с нарушением зрения.
Из беседы с супругой Владимира и его учениками стало известно, что с самого рождения Ганзен обладал слабым зрением, но при этом вел активный образ жизни и научную деятельность.
Как рассказал один из учеников Ганзена, доктор психологических наук, ведущий научный сотрудник лаборатории истории психологии и исторической психологии института психологии Российской академии наук Андрей Гостев, слабое зрение помогло Владимиру развить интуицию: «По словам Ганзена, для него мир виделся пятнами, но он с помощью внутренних усилий выстраивал их так, что выходил на макроуровень — и определял объекты окружающего мира, что помогало ему ориентироваться».
Те, кто был знаком с Владимиром лично, подчеркивали, что он никогда не сетовал на проблемы со здоровьем.
Как вспоминает известный в России и зарубежом политический психолог, профессор и ученик Ганзена Александр Юрьев: «Я не слышал от него жалоб. И он не принимал оправданий, связанных со здоровьем. Он был точен, исполнителен, неутомим в работе».
Ганзен обладал феноменальной памятью, а для того, чтобы понять, стоит книга его внимания или нет, ему было достаточно ознакомится с ее оглавлением и финалом. Юрьев назвал Владимира «напряженным комком воли и ума».
Человек в футляре: что скрывалось за строгостью образа профессора Ганзена
Тифлокомментарий: цветная фотография. На фоне затянутого белыми облаками неба — трехэтажное серое здание в стиле классицизм. Его центральная часть немного выступает вперед. Второй и третий этажи украшены белыми колоннами, вход — фронтоном и черными чугунными фонарями с круглыми плафонами. По обеим сторонам от деревянной входной двери висят серые таблички с черными надписями: «Санкт-Петербургский государственный университет. Факультет психологии».
«Я хорошо помню первую нашу встречу в 1980 году. Мы пришли на факультет психологии с тогдашним моим начальником после работы. На кафедре был только Ганзен. В сером костюме, седовласый. С резкими напряженными чертами лица. Вообще, образ Ганзена у меня так и сложился как ахроматический, как черно-белая фотография или гравюра. Мне кажется, что это не только мое субъективное впечатление. Ганзен и сам предпочитал, насколько я помню, серый цвет в одежде», — вспоминает ученица Владимира, профессор кафедры психологии личности факультета психологии СПбГУ Ирина Анатольевна Мироненко, исследовавшая под его научным руководством в аспирантуре особенности зрительного восприятия через сложные оптические приборы.
Владимир устраивал для своих учеников семинары, где каждый выступал с докладами, а затем можно было задавать вопросы и дискутировать.
Что же касается слабого зрения, то оно шло на пользу научному прогрессу: в условиях дефицита внешней информации ум Газена работал в усиленном аналитическом режиме, перерабатывая, сортируя и объединяя в систему огромное количество данных.
Тифлокомментарий: черно-белая фотография. Уже знакомый нам погрудный портрет Владимира Ганзена. Задний фон, похожий на кабинет, размыт.
Ганзена окружали люди, которые постоянно его поддерживали. Например, Александр Юрьев отмечал: «Я, как и многие другие ученики, провожал его то до троллейбуса, то до метро „Невский проспект“, а иногда и до дома у метро „Проспект Ветеранов“. В этих случаях он крепко держал меня под руку и очень неуверенно ступал, пошатываясь и оступаясь на неровностях дороги. Но каждое утро он приезжал на метро на „Невский проспект“, садился в троллейбус, шел пешком до набережной Макарова так же, как все другие. С той разницей, что они все видели, а он шел наощупь — или почти наощупь».
По словам Александра Юрьева, Ганзен, чувствуя окружающий мир, обходился без трости, самостоятельно добирался до здания факультета. Не все студенты сразу понимали, что у профессора имеются нарушения зрения.
Владимир Ганзен не только оставил после себя множество научных трудов, по которым учатся студенты-психологи, но и вырастил многих знаменитых профессоров, отличительными чертами которых являются системность мышления, любовь к науке и желание передать свой опыт ученикам.
«В юности катался на велосипеде, занимался фотографией, многое (почти все) мог сделать своими руками. Быстро печатал на машинке, пользовался диктофоном. Все приводил в систему. <...> У Владимира Александровича было зрение, но особое», — отмечала супруга Владимира.