“НеЗаМи”: ансамбль четырех незрячих музыкантов и 15 инструментов

Дмитрий Бикчентаев — композитор, автор-исполнитель, продюсер и педагог — обучает игре на гитаре по собственной авторской методике. В 2013 году он возглавил музыкальный коллектив из троих незрячих учеников 11-16 лет. Ансамбль «НеЗаМи» родился в Новогоднюю ночь, когда ребята исполнили концерт для своих родителей. 31 марта того же года они дебютировали на фестивале «Песня, гитара и я» и стали его лауреатами. В сентябре 2015 года на фестивале «Арт-Ковчег» в ансамбле появился четвертый участник, а с ним — еще больше инструментов и жанров. Сейчас трое из «НеЗаМи» уже получают высшее музыкальное образование, а единственная в коллективе девушка — филологическое. Репертуар и набор инструментов, на которых эмоционально и виртуозно играют музыканты, можно назвать чрезвычайно широким и богатым, а уровень исполнения — высокопрофессиональным. Это не первые и не единственные ученики Дмитрия Бикчентаева, но именно на них сошлись все звезды: талант и взаимопонимание участников, тонкий и профессиональный подход педагога и наставника, поддержка и вера родителей.

Дмитрий Андреевич, уже более пяти лет вы руководите очень необычным проектом — коллективом незрячих музыкантов. Расскажите, как возникла идея создания группы «НеЗаМи»? Почему именно такое название?

— До возникновения «НеЗаМи» я три года занимался с незрячими детьми. Идеи создать ансамбль не было, он возник стихийно из моих учеников. Я просто направил навыки, приобретенные не только благодаря мне, но и благодаря целеустремленности их родителей, педагогов музыкальной школы, где они учились еще до меня, в русло музыки — это помогло их выделить из их сверстников. Название дали сами участники ансамбля. Аббревиатура из их фамилий и есть название группы — Ненастин Володя, Залялиева Диляра и Минуллин Булат. Отбора как такового не было. Вадим Чагин был приглашен в коллектив позже по инициативе группы и родителей. Я вообще никогда ничего им ничего не навязываю.

Расскажите об участниках коллектива: кто они, на каких инструментах играют?

— Каждый из членов группы владеет несколькими инструментами. При этом у каждого есть свой «конек»: у кого-то духовые, у кого-то перкуссионные, кто-то силен в гитаре. Всего инструментов более полутора десятка.

Володя Ненастин играет на гитаре, фортепиано, простых духовых инструментах, вокалист. А еще он гусляр с хорошей подготовкой: учился у Старостина и Котова. Он владеет русским фольклорным репертуаром, который мы иногда играем на концертах.

Диляра Залялиева — перкуссионистка ансамбля. Изначально скрипачка, но из-за физической слабости рук и плохого преподавания в первые годы в музыкальной школе играет не блестяще. Немного играет на гитаре, любит петь Новеллу Матвееву. Я научил ее игре на всех простейших духовых: вистлы, кураи, бедуинские флейты, а также на аутохарпе, мелодике, мандолине. На концерте она работает с пятью-шестью духовыми инструментами, а также на всех перкуссионных колокольчиках и колоколах Сузуки. И она опорная вокалистка. Поскольку она владеет татарским, в репертуаре есть песни на татарском языке.

Булат Минуллин — бас-гитарист, контрабас, гитара, фортепиано, духовые, примитивная перкуссия, аутохарп, колесная лира колокола. И он прекрасный выразительный солист- исполнитель драматических песен.

Вадим Чагин (он самый старший, ему 27 лет) появился в ансамбле после второго фестиваля «Арт-ковчег», который я провожу в этом году в пятый раз. Изначально он вокалист, владеет ударными и перкуссионными инструментами, очень хорошо разбирается в вокальных техниках и на репетициях правит ребят. Также играет на фортепиано, гитаре, бас-гитаре и аутохарпе. Блестяще поет песни Высоцкого.

Как вы видите, у каждого своя роль, но всегда есть заменяемость. Поэтому коллектив органично меняет инструменты для исполнения тех или иных песен. Помогает моя коллекция инструментов — их у меня около полутора сотен. Все духовые, которые работают в ансамбле, из моей коллекции. Многие инструменты дарят мои друзья. Не только россияне, но и из других стран: из Америки, Израиля, Австралии, Канады. Отовсюду мне шлют инструменты. Многое я приобретаю сам за границей — не все, к сожалению, можно купить в России.

А менять инструменты на сцене нам помогают мамы участников, они такие же действующие лица коллектива, как и сами музыканты. Заменить стол с инструментами, правильно разложить или подвесить инструмент, не перепутать в духовых (что и на какой песне работает) и обязательно вовремя напоить ребят. Дать полный концерт из двух десятков произведений — это нелегкое действо, требующее консолидации и взаимопонимания на сцене.

В каком музыкальном жанре вы работаете? Кто формирует репертуар?

— Жанра определенного нет. Я сторонник любой качественной музыки, которая воспитывает и поднимает ребят. Стараемся играть непростые произведения из самых разных жанров. Это и песни бардов, и советская эстрада, и зарубежная академическая эстрадная музыка, и академические народные произведения — русские, татарские, немецкие. Каждая песня имеет свою музыкальную режиссуру, где используются все наши возможности: техника исполнения, инструментальный багаж, набор доступных инструментов (не все и везде можно доставить), вокальные данные. Все аранжировки в последнее время делаются консолидировано. Ребята уже научились, я лишь направляю или предлагаю.

В России у инклюзивных театральных коллективов зачастую пока достаточно узкая аудитория — как правило, люди сопричастные. Кто ваши зрители?

Ансамбль, имеющий очень большой репертуар и практику выступлений, легко формирует любую концертную программу для любой аудитории. Ну, и катарсис у зрителей во время концертов — это постоянно сопровождающий нас эффект. Слезы, но не горя или радости, а иные. Это всегда на наших концертах. Иногда мы выступаем перед детьми с ограниченными возможностями, но в основном только на день учителя в родной школе и на фестивале «Арт-ковчег». Организатором всех концертов являюсь я. Безусловно, очень нелегко совмещать роли музыкального руководителя, педагога, продюсера и организатора. У нас сложились хорошие отношения с руководством КАМАЗа, и мы ежегодно ездим выступать перед рабочими в цехах и во Дворце Культуры. Регулярно ездим в город Ульяновск, где играем в местном дворце детского творчества большую программу. После знакомства руководителя камерного оркестра LaPrimavera Рустема Абязова с нашим ансамблем у нас было несколько совместных выступлений в Большом концертном зале в Казани. Я специально не вожу детей на конкурсы, где одни участники с инвалидностью. Мы выступаем вместе со зрячими музыкантами наравне. На всех выступлениях ребята получали либо первые места, либо гран-при.

Как проходит процесс обучения незрячих музыкантов?

Есть два пункта, которые важно постоянно соблюдать. Во-первых, во время занятия в помещении должен присутствовать еще кто-то. Желательно взрослый, желательно зрячий. Незрячие — большие фантазеры, и возможны оговоры на основе их фантазий. Это техника безопасности, которой меня научила опытный педагог, директор школы для незрячих. Во-вторых, нужно постоянно проговаривать свои действия, которые ты будешь совершать, касаясь ученика. Все постановки и действия складываются тактильно.

Мы не используем ноты по Брайлю. Я пытаюсь научить ребят анализировать музыку. Они теоретики с хорошей музыкальной основой. Мы пользуемся терминами, которые они знают. Не хватает других профессионалов рядом, например, по вокалу. И, конечно, если берешься, то нужно заниматься, не бросать.

Как и где вы научились преподавать незрячим людям?

Я создал собственную методику на основе своего педагогического опыта и того, что видел за рубежом. Я преподавал 12 лет в Казанском театральном училище. Там учить игре на инструменте некогда было, нужно было сразу исполнять произведения. Ноты они знали, гармоническую систему могли подобрать, но времени на глубокое изучение теории и гармонии не было. Я учил их мыслить жестами. Это мне пригодилось впоследствии. Свой подход я описал в книге «Гитара для всех».

У незрячих людей тактильная система разработана хорошо. Они быстро осваивают метод подбора, если учились в музыкальной школе. Есть еще одно правило. Я показываю инструмент и говорю: «Ты получишь в подарок этот инструмент, когда выучишь 10 песен». И так мои инструменты переходят к ученикам.

70% моих учеников исполняют первую песню уже на первом уроке, остальные — на втором. Дальше уже начинаются тонкости моего преподавания, которым можно посвятить отдельную статью, провести мастер-класс или семинар. Любой мой ученик через три месяца аккомпанирует себе на гитаре десятки песен.

На фестивале «Арт-ковчег» есть целая программа, в рамках которой мы пытаемся развивать педагогические методы и приемы. Меня окружают высокопрофессиональные люди, среди них есть и очень известные. Мы вместе ищем способы преподавания. Однажды дирижер и руководитель оркестра LaPrimavera провел лабораторию по дирижированию для незрячих участников: он поставил их вокруг себя, а сам дирижировал оркестру и, подходя к каждому незрячему, брал руки в свои и показывал, как он дирижировал, объясняя, что значит каждое движение.

Где в России и в мире можно научиться преподавать музыку незрячим людям?

В России практически нигде. Во-первых, нет педагогов владеющих нотной грамотой по Брайлю (на всю Казань двое, и они с нарушением зрения), нет нот, учебников по теоретическим дисциплинам, нет методик и нет традиций. На всю Россию только два специализированных музыкальных колледжа — в Армавире и Курске, — где можно учиться незрячим. У педагогов нет также материальной мотивации заниматься с ребенком с особенностями. Это кратно труднее, но оплачивается, как обычный урок. Главное, что ничего не делается в государстве, чтобы изменить ситуацию. При этом есть готовые педагоги, но их не берут на работу из-за инвалидности. Это социальная проблема. Я не уверен, что и мои ребята, получив образование с красными дипломами, смогут устроиться на работу.

Я знакомился с этой ситуацией в США. Там все намного благополучнее и имеет традиции, исчисляемые более чем столетием. На восточном побережье США работают две школы преподавания незрячим. В Нью-Йорке — школа «Лайт Хаус», придерживающаяся академического преподавания, знания нот по Брайлю. У них есть великолепная открытая библиотека нот и записей музыки, открытая для всех все дни в году. Они берут символическую оплату за обучение, в районе 20$ в день. В основном школа заполнена по субботам- воскресеньям. Приезжают со всей округи. Вторая школа находится в Бостоне — музыкальный колледж «Беркли», где обучение ведется на основе проживания в интернате и нет обязательного знания нотной грамоты. Развивается аналитический потенциал и навыки. Честно говоря, мне эта школа ближе. Они еще проводят большое количество концертов и ездят с учениками на гастроли. Также раз в два года они проводят большой фестиваль незрячих музыкантов. Нас туда приглашали, но пока нет возможности поехать: ни финансовой, ни организационной. Ну, и конечно подготовленностью населения к контакту с людьми с инвалидностью Америка просто восторгает.

Если бы вы могли изменить что-то в системе музыкального образования, что бы это было?

— Я бы ввел обязательное музыкальное образование, как в Австралии, где нет музыкальных школ, а игре на инструментах и музыкальной грамоте учат в обычной школе. Да и в музыкальных школах пора уже подходы менять. Консервативность методов обучения и непринятие никаких мнений — вот главная беда российского музыкального образования. Да и не изучают педагоги ничего нового. Я во время круглых столов рассказываю, как это поставлено в Америке, — слушают и ничего не меняют. Им, педагогам, это не надо.

И еще — самое главное — общество в России не готово к инклюзивному не только образованию, но и сосуществованию с людьми с инвалидностью. Их отторгают и делают все, чтобы загнать в гетто. Нет самого процесса воспитания общества для принятия соседства с особенными людьми, не говоря уже о постоянно требующем внимания процессе помощи нуждающимся. Этим должно заниматься именно государство через масс-медиа, уроки в школах, социальную рекламу. Но этого нет. Инвалиды не вставляются в концерты, конкурсы за исключением бездарно проигранных политических ходов.

Какими качествами должен обладать педагог по музыке для незрячих детей?

Доброта, терпение и высокий профессионализм.

Какие у вас и «НеЗаМи» творческие планы?

Мы планируем гастроли в Чебоксары. Едем на машинах, играем бесплатно, собираем деньги, раздаем листовки с контактами — так часто проходят наши небольшие гастроли.

Наша поклонница из Альметьевска (кстати, она сама с инвалидностью) пытается организовать концерт. Очень хотелось бы в Москву. Нам поступили предложения на сезон 2018-2019 года — выступить в театре Высоцкого, в театре Камбуровой, на Никитинских встречах во Дворце пионеров на Воробьевых горах. Ищем возможности, чтобы осуществить этот план.

Штамп «с инвалидами — значит, не искусство» и сегодня определяет отношение публики?

Конечно, все зависит от того, для чего создавался коллектив, для чего играют музыку или спектакли. Для реабилитации или с целью создавать искусство. Зрители, которые хоть один раз встретились с нашим ансамблем, не могут назвать их иначе как профессионалами.

Из недавнего: в музее Аксенова в конце марта 2018 прошла встреча с читателями журнала «Казань». Мы подняли тему потери в российской культуре пласта массовой песни. Во время обсуждения аудитории предложили вспомнить песни разных времен. Ребята «НеЗаМи» подхватывали любую песню из зала и сразу играли, а в конце сделали попурри из 12 песен.

Для меня «НеЗаМи» — предмет гордости, искусство.