Ездить верхом москвичка Екатерина Романова мечтала с детства. Когда она узнала, что незрячие люди тоже могут заниматься выездкой, то связалась с тренером Викторией Мартыновой. Екатерина оказалась способной ученицей — вскоре она смогла выполнять верхом чуть ли не акробатические упражнения. Девушка занимается конным спортом уже 11 лет и признается, что мечтает принять участие в Паралимпиаде.
Тренировка вместо травмпункта
Тифлокомментарий: цветная фотография. Девушка едет верхом на гнедой лошади по грунтовому плацу. Это Екатерина. На ней серые бриджи, черная футболка и специальная амуниция: черные перчатки, шлем, черные ботинки с крагами до колен. Ее русые волосы убраны в низкий хвост. Спину держит прямо, в руках — поводья и хлыст. На светлой стене прилегающего здания растет плющ.
«Впервые я пришла на конюшню в ноябре 2008 года, на тот момент я уже несколько лет ничего не видела. Я неплохо адаптировалась как в бытовом, так и в моральном плане, а вот ощущение счастья померкло вместе со зрением. Только сев на коня, я снова почувствовала удовольствие от жизни. Приезжая с тренировок, я с энтузиазмом бралась за домашние дела, потому что энергия во мне так и бурлила, хотя до этого из-за низкого давления я постоянно была вялой, чувствовала сонливость. Последние годы я, к счастью, езжу на машине, а поначалу приходилось самостоятельно по много часов добираться до конюшни на метро, электричке и автобусе. Но если раньше я могла повернуться вокруг своей оси и даже этого не заметить, терялась, чуть не падала с железнодорожных платформ, то теперь научилась слышать окружающее пространство, эхо от стен и прочих препятствий».
Долгое время Екатерина училась правильно сидеть на коне и балансировать, выполняя различные гимнастические упражнения: дотягиваться руками до ушей или хвоста животного, до носка ботинка, прижимать пятки к ягодицам. Все упражнения она делала на шагающей лошади.
«Только если не получалось, а такое бывало очень редко, тренер лошадь останавливала и придерживала, чтобы она не шарахнулась в сторону. Потом, когда страх постепенно сменялся уверенностью, я повторяла упражнения на рыси и галопе. На втором году занятий я уже училась ездить без рук, стремян и седла, но Вика меня страховала. А когда я привыкла к движениям лошади на различных аллюрах (способ хода лошади, — прим. ред.), тренер уже без предупреждения переводила коня, например, из рыси в галоп, произвольно изменяла направление. У меня, конечно, очень сильно кружилась голова, я впадала в панику, но потом я адаптировалась и научилась думать не о том, что сейчас упаду, а о том, как усидеть и выполнить то, что от меня требуется».
Число тренировок постепенно росло. Стремясь поскорее освоить новые элементы, спортсменка сознательно повышала уровень сложности упражнений и, преодолевая боль, упрямо шла к успеху.
«Я всегда была довольно гибкой, но поскольку долго не занималась растяжкой, поначалу боли в мышцах просто не утихали, на ногах не проходили синяки. У меня под рукой всегда лежит волшебная мазь „Синтомицин“, потому что ягодицы стираешь фактически до мяса, а на следующий день нужно снова ехать на тренировку. Кроме того, у нас, всадников, постоянные проблемы со спиной. Остеохондрозом сейчас, конечно, никого не удивишь, но желательно ходить на массаж и в бассейн, чтобы разгружать спину.
Кстати, благодаря активному росту мышц я прилично поправилась, прежде всего подкачались ноги, потому что ими приходится крепко держать лошадь. Если будешь сидеть, как вялая макаронина, то быстро окажешься на земле. Мелкие падения у меня случались довольно часто, но они, как правило, безболезненные, а серьезных, слава богу, было не так уж много. Однажды я делала упражнение, лежа на спине у коня. В какой-то момент он, чего-то испугавшись, из-под меня выскочил. Не знаю, была ли трещина в ребре, но пару месяцев дышать, разговаривать и двигаться было больно. Тренировок из-за этого я не пропускала, мы просто снижали нагрузку до такой степени, чтобы можно было терпеть. Вообще, у нас действует правило: если после падения тебе срочно не нужно в травмпункт, то садишься обратно на лошадь и отрабатываешь упражнения».
Тифлокомментарий: цветная фотография. Екатерина сидит верхом на гнедом коне в манеже. Девушка наклонила корпус параллельно шее лошади и с закрытыми глазами тянется обеими руками к ушам коня. На Кате специальная амуниция, синие бриджи и черный жилет поверх белой водолазки. У лошади между глаз белое вытянутое пятно.
Управляя лошадью, всадник одновременно использует не только повод, но также корпус и шенкели — это часть ноги от колена до щиколотки, обращенная к коню. Например, чтобы остановить лошадь, необходимо максимально откинуться корпусом назад, а, поворачивая налево, слегка надавить правым шенкелем ему на бок. По словам опытных всадников, со временем эти движения становятся рефлекторными.
«Как правило, лошадки очень чувствительны к малейшему движению повода, поэтому в идеале руки должны оставаться абсолютно неподвижными — для новичка задача практически невыполнимая. Чтобы этому научиться, я держала в руках стакан с водой — не намочить штаны получалось не всегда, но лучшего упражнения, по-моему, не придумать. Лошади изначально очень лояльны к человеку, обычно они стараются подстроиться. Если коню кажется, что всадник сейчас упадет, он может замедлиться или даже вовсе остановиться. Другое дело, что он не всегда хочет работать так, как нужно тебе. И тут нужна сила характера, физическая подготовка и профессионализм».
Тренер, конь и я — спортивная семья
Специальных методик по обучению незрячих людей верховой езде пока не существует — у каждого тренера свой подход. Но чтобы добиться действительно высоких результатов, тренер и спортсмен должны работать в тандеме.
«Очень важно доверять своему наставнику, потому что ему виднее, готов ли ты перейти на следующую ступень. Если доверия нет, то тренировки можно заканчивать. Мне с Викой очень повезло! Чтобы что-то объяснить, она может и яркий образ придумать, например, сравнить всадника с наколотой на вилку сосиской. Если нужно, ставит мои руки и ноги в правильное положение. Бывает, сама ведет лошадь, как нужно, чтобы, прочувствовав и запомнив движения, я могла самостоятельно повторить выезд. Или просто проговаривает маршрут вслух — обычно этого вполне достаточно. Мы много говорим: я постоянно задаю ей вопросы, на которые получаю подробные ответы. Но больше всего мне нравится то, что она относится ко мне не как к инвалиду. Она никогда не делает скидку на слепоту и не говорит, что у меня не получится, а, наоборот, всегда пытается найти способ, как что-то сделать. Разговоры о страхе, боли и усталости Вика не приемлет: раз пришла заниматься — занимайся! Зато никто из посторонних, видя меня на плацу впервые, не верит, что я незрячая всадница».
Своего манежа у конюшни нет, поэтому в любую погоду занятия проходят на улице. Отменяют тренировку только при сильном ливне или морозе, а в гололед снижают нагрузку, так как лошадь может поскользнуться и упасть. Не обойтись, конечно, и без специальной амуниции: перчаток, шлема, подшлемника, толстой куртки с капюшоном, ватных штанов, бриджей, сапог или ботинок с крагами.
«Отрабатывая повороты, вольты, зигзаги и прочие элементы выездки, я училась прислушиваться к собственным пространственным ощущениям. Поначалу они меня часто обманывали, тем более, что многое зависит от самочувствия, погоды и прочих факторов, но потом, благодаря подсказкам тренера, я стала неплохо ориентироваться даже на открытом пространстве. Бывает, Вика встает в центр плаца и отдает команды, корректируя нас с конем, хотя последние несколько лет мы занимаемся с рацией. Иногда, если нужно проехать вдоль стены, я постукиваю по ней кончиком хлыста, используя его в качестве трости».
Здоровая конкуренция
Тифлокомментарий: цветная фотография. Катя сидит верхом на гнедой лошади на плацу, широко улыбается. На девушке специальная амуниция, серые бриджи и черная футболка с изображением белого пегаса на груди.
Плац и манеж похожи на шахматную доску: они поделены на зоны, обозначенные буквами. На соревнованиях незрячему всаднику помогают ориентироваться волонтеры — они стоят в разных зонах и выкрикивают букву, к которой он приближается.
«Конные клубы довольно часто проводят соревнования для людей с ОВЗ, когда из стоек, жердочек и колпачков выстраивают тропу с препятствиями. По ней нужно пройти, выполнив определенные элементы, но при этом ничего не задев и не уронив. Раньше я несколько раз в год участвовала в таких эстафетах и фестивалях, у меня дома около 10 кубков стоит, а теперь не вижу смысла забирать призы у всадников с тяжелыми формами ДЦП или умственно отсталых деток из интернатов, хотя назвать себя спортсменкой могу только с большой натяжкой. Раньше мне казалось, что подготовиться к Паралимпиаде можно и за два года, но, как выяснилось, даже в классической выездке всадников тренируют не менее 10 лет. К тому же, занятия часто проходят не в полную силу: практически не бывает такого, чтобы и конь, и плац, и тренер были в моем распоряжении. Иногда на плацу 20 на 40 метров занимаются сразу три лошади с коноводами, поэтому нам, по сути, даже развернуться негде, но это стандартная ситуация для всех конюшен».
На данный момент все всадники-паралимпийцы разделены по здоровью на пять категорий: в первой — спортсмены с тяжелыми нарушениями опорно-двигательного аппарата, а в пятой — всадники с легкими травмами, при этом незрячие и слабовидящие люди выступают в четвертой категории, соревнуясь с инвалидами других нозологий.
«Среди моих соперников, например, мастер спорта Владислав Колосов, который ездит верхом уже полвека, но сейчас у него проблемы с позвоночником. Всадников с инвалидностью по зрению вообще крайне мало, потому что далеко не у всех есть возможность тратить столько времени, сил и финансов на многолетнюю подготовку. Кому-то нельзя заниматься спортом по медицинским показаниям — отслойка сетчатки, глаукома и прочие заболевания, при которых не рекомендуется падать и даже просто трястись в седле. Но даже те, кого я знаю и кто довольно давно тренируется, в основном ездят не на спортивных лошадях, а на прокатных клячах. Многие, разочаровываясь, довольно быстро бросают спорт, потому что хотят сиюминутного результата».
В отличие от конкура, выездка — это не преодоление препятствий на выстроенном маршруте, а, прежде всего, максимально эффектная демонстрация взаимодействия всадника с конем.
«Раньше мы с Викой думали, что лошадь можно выдрессировать, как в цирке. Моей задачей тогда было бы просто сидеть и не мешать ей, но, во-первых, это не очень хорошо, во-вторых, ее всегда что-то может напугать или сбить — был случай, когда лошадь уперлась в забор и встала, поэтому полностью полагаться на нее нельзя. Помимо прочего, площадки отличаются грунтом и размерами. Если я привыкла к манежу 20 на 40 метров, то ориентироваться в манеже 20 на 60 мне будет уже сложно. Наверное, все эти трудности можно преодолеть, но хочется выступить достойно, а пока я к этому объективно не готова, хотя мы все-таки потихоньку движемся к цели».
Хлыстом и сахаром
Тифлокомментарий: цветная фотография. Ясный летний день. Катя верхом на гнедой лошади и тренер стоят на плацу. Перед ними невысокий барьер полосы препятствий. На Кате нарядная форма: белые бриджи, черный редингот поверх белой рубашки, белые перчатки, черные шлем и сапоги. Тренер — девушка спортивного телосложения с длинными русыми волосами — стоит у головы лошади спиной к нам. На ней коричневые бриджи и жилет поверх белой футболки.
Из года в год растут и требования к лошадям, участвующим в соревнованиях. Большую роль в выездке играет изящество, широта и темп их шага.
«Даже с хорошо выезженной лошадью еще нужно найти общий язык. Иногда на это уходят годы. Как и люди, все они очень разные по характеру: Августин, например, был очень послушным, но плохо обучаемым, а Изумруд — сноровистый, у него в родословной были рысаки, поэтому многое зависит от его настроения. Одни лошади чувствительны к поводу, другие — к шенкелю, третьи бурно реагируют на хлыст и шпоры. Одни боятся происходящего вокруг, а другим все равно. Поэтому, пересаживаясь с одной лошади на другую, всегда нужно что-то новое учитывать, это не как с велосипедом. Есть у нас на конюшне и тяжеловозы — бредут себе спокойно, сидишь, как на диване — никакого интереса, хотя иногда хочется не бодаться с конем, а просто спокойно прокатиться. Глаша, например, арабской породы, и у нее такой частый шаг — ощущения, будто едешь на вибромассажере, а Красотка похожа на жесткую табуретку».
Если уши лошади прижаты к голове и дергаются, то это знак того, что конь зол или напуган. Незрячему всаднику крайне тяжело уловить такие моменты, а неправильные действия могут вызвать у коня панику и привести к непредсказуемым последствиям.
«Некоторым, особенно жеребцам, нужен доминант, им необходимо постоянно доказывать, что ты главнее. Лошадь должна знать, что в экстремальной ситуации человек ее спасет, поэтому его надо слушаться. Временами приходится прибегать к хлысту, но у лошадей другая чувствительность, например, заигрывая, они кусают друг друга за холку, и им не больно, да и ударить можно с разной силой, так что не стоит воспринимать этот метод как столь уж деспотичный. Иногда я помогаю тренеру выезжать лошадок, которые начали показывать характер, но коня сильнее Изумруда я вряд ли обуздаю, потому что и с ним-то не всегда справляюсь. Когда я только пришла, ему было три года, он лягался, пинался, скакал как попало, а теперь вырос в настоящего красавчика! В основном я езжу именно на нем, поэтому за прошедшие годы мы, кажется, стали единым целым. Кто знает, возможно, еще вместе выступим на Паралимпиаде!».
