Ирина Поволоцкая — литератор, художник, актриса, психолог, слепоглухая с детства, автор автобиографической повести «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не говорю». В колонке «Инопланетянин в аквариуме» на портале «Особый взгляд» Ирина рассказывает о своем восприятии мира и об искусстве как способе терапии. В этом тексте речь пойдет о живописи как медитации.
Когда я только выползала из периода глубокой депрессии, меня попросили поддержать эксперимент с китайской живописью в условиях слепоглухоты. Я согласилась, но не думала, что меня это хоть как-то зацепит. Я очень давно и неплохо знакома с разными стилями китайской живописи. В свое время изучала и пробовала рисовать в этом стиле. Но в тот момент я пошла ради других слепоглухих и фонда поддержки слепоглухих «Со-единение», который все это организовал. В итоге китайская живопись зацепила меня больше всех. Именно тогда я вспомнила свои рисовальные практики и начала возвращаться к столь любимому мною творчеству — к живописи.
Всю свою жизнь я пробовала различные практики медитаций. Каждая из них давала мне что-то полезное, но занятие традиционной китайской живописью оказалось необычайно творческим и погружающим в себя процессом. Выровненное в гармонии положение тела, брусочек сухой туши в руке, неспешное растирание его на каменной поверхности тушечницы — черной, гладкой, матовой, тактильно приятной. Настоящей китайской, специально для меня приобретенной.
Этот процесс — с классической сухой черной тушью, традиционными подставками и подвесками под кисти, самими кистями различных размеров и даже набором рисовой бумаги, печатью с выгравированными на ней иероглифами — ощущался как нереальный, с аурой древней мудрости, умиротворяющий и вдохновляющий.
На черный брусок туши были нанесены золотистые иероглифы и рисунки феникса, дракона, цветов. Запах сухой туши совсем не похож на запах обычной, жидкой. Он более насыщенный, древесный, живой. Капля воды на камень, а затем — скользящие круговые движения руки... Можно добавить еще воды для большей прозрачности цвета, — так создаются многочисленные оттенки. Или использовать технику сухой кисти для фактурности... Эту медитацию можно делать бесконечно.
Тифлокомментарий: цветная фотография. На листе бумаги — три красных оттиска печати с китайскими иероглифами: две овальных по краям и квадратная в центре. На столе за ним стоит коробка. В ней лежит красный тканевый мешочек с золотым орнаментом, стянутый у горловины красным шнурком и небольшая круглая керамическая баночка с цветочным узором.
Потом появились и цветные бруски туши, но процесс остался таким же медитативным. Я тогда полюбила сочетание черной и киноварной туши на белой бумаге. Особенно вдохновлял именно сам процесс — сосредоточение, созерцание, эстетика, красота, одухотворенное творчество. Аромалампа на столе — пламя свечи и хвойный аромат — дополняли атмосферу, как и деревянная курильница с благовониями. Нашли себе место в антураже и китайский чайничек из исинской глины, и пиала с дымящимся благоухающим земляными нотками чаем пуэр.
Рисунок тогда для меня был вторичен, да и рисовала я отдельные предметы: особенно любила деревья и распустившиеся пионы, бамбук, горные ландшафты. Причем деревья в разных ракурсах — так получалось проявлять их душу, они выглядели живыми. Долго училась рисовать в этих моих новых реалиях.
Училась ориентироваться руками на пространстве листа. Ощущать самым кончиком кисти касание к бумаге. Ощущать наполненность или сухость кисти, то, как она отдает краску. И как чувствует себя бумага — не слишком ли много воды собирается в каком-то месте, нет ли затвердевших капель туши там, где не нужно. Это получалось, не сразу, конечно... Но что-то получалось.
И вот уже мне захотелось рисовать большие и насыщенные картины, особенно — пейзажи красками. У красок медитация — в скольжении кисти по холсту. В волшебстве смешивания. В соприкосновении рук и краски. Разные цвета тактильно различаются, пахнут по-разному, иначе ведут себя при нанесении на поверхность. Акрил и масло, темпера и гуашь — это было удовольствие созидания. Однако это был период абстракции, импрессии и экспрессии, мне еще сложно было контролировать происходящее на листе, ведь оценить готовое я, конечно, не могла. Но само «возюкание» руками и кистью оказывалось очень терапевтично.
Масляная пастель стала для меня следующим этапом. Она более компактна в руке, это позволило мне обрабатывать детали на картинах, написанных маслом.
Тифлокомментарий: цветная фотография. На столе лежит около двухсот цветных карандашей. Карандаши одинаковой длины аккуратно разложены в три ряда по оттенкам. Все они заточены.
В этом году я дошла и до любимых с детства карандашей. И тут медитативно все — растирание цвета по бумаге, разнообразная штриховка, построение пространства, создание атмосферы и даже заточка.
Карандаши, в отличие от красок, занимают мало места и времени для подготовки к началу работы. И что существенно — не пачкают. В этом плане с ними намного проще. Ведь для красок необходимо создавать специальное рабочее пространство, чтобы уберечь комнату от заляпывания всего и вся. А карандаши же можно просто достать из коробки и сесть в любом месте со скетчбуком. Можно даже просто тренироваться, рисуя линии и контуры, закорючки, различные формы. Можно делать наброски идей, зарисовки, чтобы освободить голову. Даже мелки пастели не доставляют такого глубокого удовольствия, как хорошие карандаши с сотнями оттенков цвета.
Карандаши удобно расположить по оттенкам, тогда будет просто класть сразу все на свое место. У меня карандаши каждого цвета разложены по своим коробочкам. Сейчас, кстати, производится множество цветов и оттенков, как и типов карандашей: акварельные, масляные, пастельные. Есть даже пластиковые, с ними удобно в некомфортных для деревянных карандашей условиях — дождь, мороз...
В завершение я бы хотела привести стихотворение Ван Вэя — китайского художника, поэта, каллиграфа и музыканта эпохи династии Тан, воспевшего величественную красоту природы в контексте живописи:
Далекие вершины — без ртов,
Далекие деревья — без ветвей.
Далекие вершины — без камней:
Они, как брови, тонки — неясны.
Далекие теченья без волны:
Они — в высотах, с тучами равны.
Такое в этом откровенье!