Незрячие отцы рассказали порталу «Особый взгляд» о том, как справляются с родительскими обязанностями, с какими трудностями сталкиваются и каким образом их преодолевают.
Иван Черенев: «Мы боялись, что дочку у нас заберут в любой момент»
Тифлокомментарий: цветная фотография. Семья Череневых — родители и дочка — сидят на бежевом диване. Иван и Лиля обнимают друг друга за плечи, Лиля склоняет голову к мужу. У нее темные длинные волосы, расфокусированный взгляд. Иван в темных очках. Он одет в джинсы, белую рубашку и серый трикотажный жилет. На коленях у мамы сидит девочка полутора лет в пышном розовом платье. Пухлыми ручками она обнимает плюшевую собачку.
Иван и Лилия Череневы из Красногорска долго готовились к рождению дочери, но первые дни их родительства омрачились тем, что сотрудники роддома не пожелали отдавать ребенка в семью незрячих, так как, по их мнению, родители с инвалидностью не смогут обеспечить малышке надлежащий уход. После широкой огласки этой истории в СМИ ситуация, к счастью, разрешилась благополучно: Лилию с новорожденной отпустили домой, однако новоиспеченные мама и папа еще долго жили в страхе, что вот-вот к ним с проверкой нагрянут органы опеки и заберут дочку, поэтому в целях безопасности с ними попеременно жили обе бабушки.
«Сейчас, конечно, все уже успокоились, а тогда эта история казалась мне дикой, потому что ни у кого из моих знакомых подобных проблем не возникало, хотя недавно мне рассказали, что теперь в некоторых регионах роддома начали действовать ровно так же: при выписке они подают тревожный сигнал в социальные службы или предлагают привести зрячего родственника, чтобы оформить на него опекунство, хотя маму и папу никто не лишал родительских прав, — говорит Иван. — Прямого закона, по которому ребенка просто так могут изъять из семьи людей с инвалидностью, не существует, и даже если органы опеки сделают это в административном порядке, то суд, скорее всего, встанет на сторону родителей, и ребенок все равно вернется в семью».
Вопреки опасениям врачей, супруги прекрасно справились с новыми ролями. Без трудностей, конечно, не обходилось, но для любящих родителей неразрешимых проблем, пожалуй, не существует.
«Мы никогда не разделяли обязанности на мамины и папины: кто свободен, тот с Соней и занимается, хотя купание, например, чаще всего поручалось мне, а вот коляска была исключительно бабушкиным аксессуаром, — с улыбкой рассказывает Иван. — Когда же мы выходили на прогулку без зрячих, то пользовались сумкой-переноской, слингом или эргорюкзаком. Сейчас дочке уже 3 года, но периодически мы ради удобства и безопасности прибегаем к помощи хипсита. Например, недавно возвращались с отдыха — толпа, все толкаются, а Соня сидит спокойно у меня на руках. И мне так проще, и ей сверху все хорошо видно. На прогулке, чтобы лучше слышать перемещения ребенка, можно цеплять к его одежде небольшие колокольчики, к тому же малышам самим очень нравится звенеть. Когда Соня только начала ходить, мы купили ей обувь с пищалками, но вскоре убедились, что это непрактично: во-первых, если ребенок аккуратно наступает, она не издает ни единого звука, во-вторых, легко забивается песком и вообще перестает работать. Сейчас, выходя на детскую площадку, мы часто используем детский локатор в виде игрушки-брелока „Мама, я здесь“, а еще, как вариант, по совету друзей хотим приобрести дешевенькую блютуз-колонку, чтобы отслеживать Сонино местоположение по музыке».
Впрочем, малышка уже и сама помогает родителям ориентироваться в пространстве, предупреждая о лужах, стоящих на тротуаре машинах и прочих препятствиях, воспринимая это как некий квест, хотя, по словам Ивана, никто ее этому специально не учил.
«Лет с двух мы начали Соне объяснять, что она может видеть, а мама с папой нет, и теперь она уже четко знает: чтобы получить от мамы с папой обратную реакцию, нужно либо дать им в руку предмет, о котором идет речь, либо проговорить что-то вслух. Со временем дочка поняла, что когда она что-то комментирует, родителям это доставляет большое удовольствие. Например, она очень любит стоять у окна и рассказывать обо всем, что происходит на улице: вот поехала красная машина, теперь птичка на дерево села, а вот собачка пришла. Однажды из шкафа выпала одежда, а мы этого не заметили, и когда Соня нам об этом сказала, мы, конечно, ее похвалили, на что в ответ услышали: „Я улыбаюсь“. Со зрячими бабушками она так никогда не делает. Кстати, ее комментарии очень помогают, когда она начинает шкодить», — смеется Иван.
Многие родители с инвалидностью по зрению задаются вопросом, как кормить малыша, чтобы не запачкать окружающее пространство, однако и у зрячих родителей не все и не всегда протекает настолько гладко, как кажется. Чтобы минимизировать нежелательные последствия, Иван рекомендует пользоваться специальным стульчиком для кормления, фартуком с кармашком и тарелками на присосках, которые крохе гораздо сложнее перевернуть.
«Еще одна распространенная проблема — это развивающие игры со зрячим малышом, хотя в наше время, к счастью, существует огромное количество озвученных игрушек, благодаря которым можно вслепую научить ребенка и цветам, и буквам, и цифрам, и фигурам, и всему остальному, — говорит Иван Черенев. — Даже сенсорные кнопки на говорящем плакате довольно неплохо прощупываются, если положить его на жесткую поверхность, главное, его не мять. Мы с Соней играли и с мягким ковриком-пазлом, и с сортером, и с разными конструкторами. Ну и, конечно, куда же без мешка мягких игрушек. Сначала я рассказывал ей отдельно про каждое животное, а потом мы вместе начинали сочинять разные истории. Теперь Соня и сама может часами играть в свой плюшевый зоопарк или листать книжки, описывая иллюстрации. Вообще, сейчас у нее начался интересный период „я сама“, и мы стараемся это стремление в ней стимулировать. Конечно, мне быстрее и проще самому, скажем, почистить ребенку зубы, но я позволяю сделать это ей, а уже потом довожу дело до ума, при этом я говорю, что просто помогаю, а не переделываю, давая ей возможность почувствовать себя взрослой и самостоятельной».
По мнению Ивана, родители зачастую ограждают ребенка от опасности, не объясняя при этом, чем именно чреваты те или иные его действия, поэтому максимум, что он усваивает, это то, что его за это будут ругать, а то, что он, например, может упасть с высоты и больно удариться, не понимает. Кроме того, зрячие мамы и папы нередко расслабляются, полагаясь на свое зрение, в то время как незрячие родители почти каждую секунду внимательно наблюдают за действиями своего чада, так что травмируются их дети никак не чаще других, что лишний раз доказывает неправоту сотрудников роддома.
Рамис Ходжаев: «Хочу быть примером для своих детей»
Тифлокомментарий: цветная фотография. Вечерний город, освещенный огнями и разноцветными гирляндами. На тротуаре стоит Рамис с женой и двумя детьми. Все одеты в теплые куртки. Рамис, мужчина средних лет, держит дочь за руку, сына приобнимает за плечи. Дети широко улыбаются. Сзади, за ограждением, видна проезжая часть, офисное здание.
Житель Астрахани Рамис потерял зрение, когда его первенцу исполнилось 2 года, но рук, к счастью, он не опустил. Сейчас старшему сыну мужчины 12 лет, дочери — 9, а младшему — 6.
«Раскисать я себе никогда не позволял — нужно было жить и стараться ради семьи, — говорит Рамис. — Поскольку работы для незрячих у нас в городе особо нет, я занимаюсь домашним хозяйством и ни капли этого не стыжусь, тем более что жена работает на автомойке, поэтому взваливать на нее еще и быт я не могу. В 17 лет я начал жить отдельно от родителей, тогда и научился готовить, поэтому для меня не проблема и суп сварить, и шашлык на мангале пожарить. Уже 5 лет мы живем в частном доме, и у нас большой сад, так что я консервирую на зиму все, что только можно».
Рамис мечтал об отцовстве, а потому с огромным удовольствием возился с детьми. Когда грудной сын просыпался ночью или ранним утром, заботливый папа первым бежал к кроватке, готовил смесь, подмывал, переодевал и играл с ребенком, давая жене возможность как следует выспаться и отдохнуть. Когда же супруге приходилось ложиться в больницу с кем-то из малышей, глава семейства сам справлялся со всеми родительскими обязанностями.
«Однажды мы на две недели остались вдвоем с четырехмесячной дочкой, — вспоминает мужчина. — Пока она спала, мы с отцом сходили в магазин и за один раз закупили все самое необходимое, а потом я только выходил с коляской во двор, чтобы ребенок подышал свежим воздухом. Прямо напротив нашего подъезда стояла скамейка, на которую я и садился, так что мне было очень удобно ориентироваться. Жили мы тогда в однушке, и мне было легко следить за детьми, потому что они всегда находились где-то поблизости. Мебель я старался расставить так, чтобы они нигде не ударились, а потенциально опасные места завешивал одеялом или полотенцем. Когда дети болели, я им и лекарство давал, и свечи ставил, и горло спреями обрабатывал, а теперь все дружно пользуемся ингалятором».
Когда дети были маленькими, Рамис включал им аудиосказки на плеере, и через несколько дней они уже рассказывали их наизусть, а к четырем годам, благодаря любящему папе, все трое научились читать.
Тифлокомментарий: цветная фотография. Ясный летний день. Трое детей сидят на гранитном парапете фонтана. В середине самый старший из детей — Ислам. Он обнимает брата и сестру за плечи. На нем джинсы, белая футболка и кроссовки. Слева к брату прижалась Милана. Она одета в розовый топ на бретелях и короткие шорты. Алмаз, мальчик лет шести, широко улыбается и показывает раскрытую пятерню. За детьми бьют струи фонтана.
«У нас был набор деревянных резных букв, которые очень хорошо прощупывались. Сначала мы потихоньку запоминали алфавит, потом складывали слоги, а дальше пытались составлять слова. Иногда я специально пропускал букву, а они должны были догадаться, что это за слово. Я заметил, что в
Планировку города, особенно своего района, Рамис помнит прекрасно, ведь когда-то видел все это собственными глазами. Часто даже жене подсказывает, где и как лучше проехать на машине. Дети тоже неплохо ориентируются на местности, так что многодетный папа не боится в одиночку отправляться с ними на прогулку на детские площадки и в парки.
«Периодически дети ко мне подбегают и говорят, что все хорошо. Если я замечаю, что на площадке есть невоспитанные или не совсем адекватные дети, мы обычно просто уходим в другое место, хотя еще с садика я им объяснял, в какой ситуации лучше промолчать, а когда нужно ответить сначала словом, а потом, возможно, и делом. Мы и зарядку вместе делали: я отжимался, а они со мной. С Исламом мы даже занимались борьбой, я его обучал всяким приемам, и он знает, что папа его всегда защитит, но очень важно дать ребенку понять, что он и сам может за себя постоять. В спортивные секции мы сына тоже водили, но больше он все-таки гордится тем, чему его научил отец!» — с теплотой в голосе рассказывает Рамис.
Папиной слепоты дети никогда не стеснялись, для них он такой же, как и все, поэтому иногда они забывают предупредить его о порогах, бордюрах и ступеньках.
«Я хочу быть примером для своих детей, чтобы, глядя на меня, они учились справляться с любыми трудностями. Разве слепой не может убраться или окно помыть? Летом, кстати, я подрабатываю стиркой соседских ковров. Да, меня иногда и током бьет, но при необходимости я все равно чиню электрику. Недавно в дороге у машины спустило колесо. Что делать, друзей что ли звать? Но они же не скорая помощь. Ничего, и сам справился. Зато когда дочка в детстве не могла научиться ездить на двухколесном велосипеде, постоянно падала и уже совсем отчаялась, я сказал: „Если хочется плакать, забудь!“ В итоге она такие трюки научилась выделывать, что еще и старшему брату фору дала. Потом она сама научилась кататься на роликах — я на них никогда в жизни не стоял. Поначалу только придерживал ее, а когда Милана уже во всю стала гонять, купил специальную защиту и объяснил, как правильно падать. Двор у нас заасфальтированный, мы вдвоем с отцом все аккуратно сделали, а в этом году купили огромный бассейн, так что все трое с восторгом в нем плескались — за уши было не вытащить, хотя если я говорю, что пора домой, все без лишних вопросов собираются и уходят», — подытоживает мужчина.
Заур Таашев: «Мне всегда казалось, что на нас косо смотрят»
Тифлокомментарий: цветная фотография. Летний день. Три девочки разного возраста стоят на фоне дома. Две из них — подростки, третьей около восьми лет. У сестер Таашевых круглые лица, длинные русые волосы, большие голубые глаза. Все девочки улыбаются. Младшая, Маргарита, одетая в розовую футболку, держит в руках бумажный стакан с попкорном. Средняя, Виолетта, — сахарную вату на палочке.
Незрячих супругов Таашевых судьба щедро одарила тремя очаровательными дочерьми, хотя во время первой беременности медики предлагали женщине сделать аборт. К счастью, больше подобного не повторялось. Когда девочки были маленькими, сложно было все, особенно с погодками Миланой и Виолеттой. По мере возможности незрячим родителям помогала мама Яны, но молодые родители не слишком хотели от кого-то зависеть.
«Своего жилья у нас тогда не было, и мы жили с тещей, — рассказывает Заур. — Самым сложным, причем именно в психологическом плане, было выйти с колясками во двор многоквартирного дома. Мне всегда казалось, что на нас косо смотрят, а тещу осуждают, что она тотальников одних отпускает. Но это в городе, а когда мы приезжали к моей маме в село, я детей и просто на руках по двору уверенно носил. Пока девочки спали, я часто брал тряпку и убирался или занимался другими домашними делами. Сейчас Милане 14 лет, Виолетте — 13, а Маргарите — 9, и они уже сами помогают мне по хозяйству. 4 года назад мы с супругой развелись, но дочери остались жить со мной. Конечно, девочки тяжело переживали наш развод, и только им одним известно насколько, ведь в души детям не заглянешь. Наверное, это навсегда оставит свой отпечаток, но я, как мог, всячески старался смягчить ситуацию. Мы с бывшей женой частенько созваниваемся, дважды в месяц она приезжает к дочкам в гости, они беседуют на девичьи темы, вместе покупают одежду и прочие женские штучки. Разумеется, как бы папа ни изощрялся, им все равно не хватает женской ласки, материнского тепла и заботы, но сейчас у них переходный возраст, поэтому никого постороннего они принимать не хотят, и мне приходится с этим считаться».
В советское время Заур был трудоустроен на предприятии для незрячих, однако сейчас не видит смысла ездить за 30 км во Владикавказ, где, по его словам, на полуразрушенном заводе за мизерную зарплату работает 10 незрячих. И пусть финансово Таашевым не до шика, дети обуты, одеты и накормлены.
«Мы живем в селе Зильги, недалеко от печально известного Беслана, и раньше девочки учились в местной школе, но после развода на нас обратили внимание органы опеки, которые крайне усердно пытались навязать нам каких-то опекунов, причем даже не из числа родственников, и мне все же пришлось перевести девочек в бесланскую школу-интернат со спортивным уклоном. Это всего в 9 км от дома, но общественный транспорт туда, к сожалению, не ходит, поэтому мы вынуждены ездить на такси. Выходные и каникулы девочки проводят со мной, и этого, конечно, мало, но главное, что мне удалось предотвратить самое страшное, и они не попали в детский дом. Органы опеки, к счастью, больше нам не докучают, да и придраться им, по сути, не к чему. Мне предлагали помощь соцработницы, но я отказался, потому что ей надо платить, при этом она не сделает ничего, чего бы не сделал я сам, а вот соцработнику я был бы рад, потому что за частным домом вслепую следить сложно. Приходится нанимать людей, чтобы траву скосить или ремонт сделать», — констатирует отец.
