Олег Крикун занимается академическим вокалом всю жизнь. Пять лет назад он окончил консерваторию имени Сергея Рахманинова в Ростове-на-Дону и неожиданно для всех переехал в Санкт-Петербург. Он участвовал в «Минуте славы», шоу «Песни», стал лауреатом нескольких международных конкурсов: Гран-при «Национальное достояние», Don Mattea Collucci (лауреат III степени), V международный конкурс Cita di Ficano Италия (лауреат III степени).
«Особый взгляд» поговорил с Олегом, о значимости автономности и границе между зрячими и незрячими людьми, о том, что действительно важно в городской среде для людей с нарушением зрения и как изменилась его жизнь после переезда в мегаполис.
— Питер — дружелюбный город?
— Самый дружелюбный город из всех, что я посещал в России. И дело вообще не в доступной среде. Пандусы, светофоры говорящие, вывески, написанные брайлем, — не в них дело. Самое полезное здесь — люди, которые живут свою жизнь и ненавязчиво мне периодически помогают. При этом я не чувствую себя беспомощным или ограниченным. Я просто ощущаю себя человеком, который оказался в незнакомом городе и спрашивает дорогу. В этом нет напряжения. Петербуржцы — удивительно общительные люди, и я не знаю, кто придумал эту штуку о том, что жители Петербурга — закрытые снобы. По отношению к себе я подобного не замечал.
— Ты еще работаешь в проекте «Мир на ощупь»? (социальный проект, рассказывающий о быте незрячего человека — прим. ред.)
— Я ушел оттуда в начале февраля.
— Как тебе там работалось?
— Ну, в начале у меня были большие сомнения. Когда меня туда позвали, я подумал: «Господи, я же музыкант, ну какой еще „Мир на ощупь“, что я там делать буду?». Но на первую встречу я все-таки пошел. Мой будущий шеф заразил меня своей увлеченностью. Он говорил, что надо стирать границу между зрячими и незрячими людьми, потому что нас воспринимают как инопланетян. Про Питер я, правда, такого сказать не могу, здесь все по-другому. Но вот в глубинке люди не представляют, как я живу.
В общем, меня заразил мой шеф. А еще «Мир на ощупь» — это стартап. Всегда круто присутствовать при зарождении чего-то нового. Я понимал, что я в чужом городе и мне надо свое место как-то застолбить. Я везде, где только можно, говорил, что я пою. И в итоге меня отправляли на все интервью, а через месяц стали показывать по телевизору. Это было неожиданно. Все мои знакомые удивлялись моему везению.
Тифлокомментарий: цветная вертикальная фотография в белой рамке на сером фоне. Олег сидит на высоком барном стуле на фоне той же серой стены, сцепив пальцы рук в замок. Его глаза закрыты, на губах улыбка. Он одет в белую футболку с черным принтом, темный клетчатый пиджак с узкими лацканами, застегнутый на одну пуговицу, темно-синие джинсы. Волосы аккуратно уложены на косой пробор и открывают крупные уши. За музыкантом серый матовый фон.
— Мне кажется, все дело в твоей харизме.
— Да можно и с харизмой три года дома просидеть.
В проекте было очень круто, особенно в начале: приходят первые посетители, мы волнуемся, они волнуются, потому что не знают, что их ждет. Это такое волшебное чувство: ощущаешь себя сталкером, который ведет людей по неизведанному миру. И это действительно путешествие к прозрению. С течением времени люди забывают о том, что я не вижу. И, мне кажется, это история про любого человека, который не зациклился на своей незрячести.
Есть такое понятие как умвельт — видимая часть мира. И она супермаленькая, если сравнивать ее с миром вообще, с тем, как он глубоко и разнообразно устроен. Я хочу сказать, что в принципе мы все очень мало видим из того, что есть. Звуки, запахи, цвета, вкусы, тактильные ощущения — это только пять чувств, а параметров множество. Мир так интересно устроен, что в нем в избытке есть все для любого способа восприятия. Мы просто привыкли ориентироваться на визуальную информацию.
Ну да, среда, уже созданная человеком, чуть больше дружественна к тем, кто может смотреть: есть вывески, надписи, светофоры. Но это все такая мелочь по сравнению с общением, глубокими чувствами, дружбой, любовью. Мои близкие это понимают, но люди, которые не сталкивались с миром незрячего, смотрят с опаской, боятся как-то неловко пошутить и вообще ведут себя странно.
Таксист мне недавно сказал: «Вот скажи честно, тебе же стремно жить?» Я вежливый, не стал ему говорить о широте его кругозора и о том, что ему сложно представить что-то, отличное от своего образа жизни. Точно так же можно сказать, что невозможно быть женщиной или американцем... И что жить можно только так, как он живет. Постепенно, конечно, люди меняют свой взгляд на эти вещи.
— Я думаю, для этого такие проекты, как «Мир на ощупь», и создаются.
— Да. Масштаб, в котором мне удается донести эти свои мысли, благодаря проекту стал намного шире.
— Почему ты ушел?
— Я вернулся к музыке. Я просто понял, что невозможно делать больше, если ты не делаешь то, к чему у тебя есть склонности. То, что ты один умеешь. В проекте я работал незрячим человеком. Моя заслуга была в том, что я не вижу и могу об этом рассказать. Это могут многие. А вот оперным пением могут заниматься не все.
Тифлокомментарий: цветная вертикальная фотография в белой рамке на красном фоне. Олег с закрытыми глазами стоит, подняв голову, как будто прислушиваясь, улыбается. Его длинные руки опущены вдоль тела. Он одет в черные брюки и красную футболку с восточным орнаментом: две широкие поперечные полосы узоров оранжевого и белого цветов. Сзади серая стена с фактурной штукатуркой.
— Ты не занимался пением во время работы в проекте?
— Систематически нет. Мне кажется, мне надо было отдохнуть.
— Расскажи, как отразился переезд на твоей жизни?
— Это удивительное время в моей жизни. Я бы сказал, лучшее. Я закончил ростовскую консерваторию и был полностью свободен. В Петербурге у меня была только двоюродная сестра, больше в этом городе я не знал никого. Это такой супер-опыт: ты переезжаешь в город, где о тебе никто ничего не знает, где ты никому не должен, где за тобой нет этого «хвоста» — мнения других. Ты можешь стать кем угодно, показать себя с любой стороны, и тебе поверят.
Первые две недели я просто гулял: ездил в центр, ходил на концерты или бродил по району. Это очень интересное ощущение: как будто ты только прилетел на Землю. Приходишь и говоришь: «Здравствуйте, меня зовут Олег, я оперный певец». Меня спрашивают: «А для чего ты приехал, что тут будешь делать?» А я говорю: «Хочу жить!»
В Питере у меня появился шанс быть другим. Когда ты учишься в школе, ты людей не выбираешь. Тебя просто ставят в ситуацию. Ты географически оказываешься с этими людьми в одном месте. В институте все немного иначе: тут ты вроде как тематически с людьми совпадаешь. А здесь у меня не было никакой привязки: ни знакомств, ни договоренностей, ни протекций. Я просто в свой день рождения утром сел в самолет и улетел.
— Отлично справил День рождения!
— Причем в Ростове у меня не то чтобы было все плохо, наоборот. Друзья не понимали, почему я переезжаю. Они мне говорили, что я здесь всех знаю: дирижеров, музыкантов, у меня квартира есть, все классно. А я сказал: «Вот именно поэтому я и уезжаю».
В Ростове мне не удавалось понять, насколько я могу существовать сам по себе как незрячий человек. Я не помню со стороны родителей или друзей гиперопеки. Я ориентируюсь в городе, я коммуникабелен, но в моей жизни все равно кто-то участвует: или мама, или друзья. Это происходит не нарочно, не потому, что они какие-то сердобольные, просто они постоянно со мной. Зачем мне идти одному в кино или в театр, если есть куча людей, которые туда же идут? И я в какой-то момент это прочувствовал, проанализировал и понял, что я вообще-то не очень похож на единицу.
Помнишь, в фильме «Осенний марафон» главный герой в какой-то момент кричит: «Я волевая единица! Я не хочу с вами в лес, я не хочу с вами пить — я хочу делать то, что я хочу!»
И дело не в том, что меня кто-то к чему-то принуждал, а в том, что я все время с кем-то, и мой выбор обусловлен присутствием этого человека. У тебя есть постоянный наблюдатель. Как бы ты ни старался, ты все равно не будешь таким, каков ты сам по себе. Приходится соизмерять свои желания с окружающими людьми.
Для меня было очень важным открытием просто идти по улице и совершать спонтанные действия. И мне не нужно было говорить: «Слушай, братан, давай зайдем и купим шоколадку?» Я просто пошел и сделал это.
— Какое у тебя самое сильное желание сейчас?
— Да просто делать свое дело хорошо. У меня есть цели, например, сделать свой концерт с оркестром, сделать много камерных произведений с концертмейстером, выступить в разных местах. Но это нельзя назвать мечтой. Мне важно, чтобы люди, которые вокруг меня, радовались. Поэтому я всем этим и занимаюсь.
Тифлокомментарий: цветная вертикальная фотография в белой рамке на темно-синем фоне. Олег стоит и широко улыбается, почти смеется. Он сложил руки с длинными пальцами на животе в области солнечного сплетения. На музыканте белоснежная рубашка с воротником-крылом с высокими краями, крупный темный галстук-бабочка и синий пиджак с отливом и узкими лацканами. За Олегом серая стена.
Я не знаю, о чем мечтать. Я же не знаю, что будет. Мы живем на этой планете первый раз. Никто второй раз не живет. Во всяком случае, не знаю таких людей. Мы как будто приехали в незнакомую страну. Вот если представить, что у нас нет интернета и мы не видели эту страну в гугловских картинках, какие могут быть мечты в этом случае? Ты просто приезжаешь и смотришь. Как увидел, так и записал для себя. Только здесь речь о путешествии не в пространстве, а во времени.
Я глубоко убежден, что наш способ планирования, то, как мы свою жизнь простраиваем, — все это очень похоже на то, как я живу, когда я не вижу. Ты идешь по улице и не знаешь, что будет впереди, ты просто идешь. Тебя может ожидать что угодно, и ты к этому готов. Поэтому мне очень легко поверить в то, что я не знаю будущего, и принять это. И мне с этим прекрасно. Мне очень хорошо проиллюстрировала жизнь эту штуку.
Нужно просто делать то, что делаешь сейчас, загадывать трудно. Вот все люди очень хотят... Впрочем, не знаю, может быть, уже и не хотят, и все поняли. Я говорю о том, что люди, когда планируют, они думают, что если они все правильно рассчитают: сказать одному то, другому это — то все сойдется. Им кажется, что они знают все вводные.
— И всем управляют! Нет, это никуда из людей не делось.
— Но мы не можем. Человеческий мозг просто не способен обработать столько факторов. Ты не видишь картину сверху, ты видишь ее только изнутри. И ты не знаешь, как это — быть снаружи. То же самое со временем. Мы видим только одну секунду. И знаем прошлое.
— То, что ты описываешь, очень мне напоминает буддийское состояние потока, когда ты не предполагаешь что-то, ты просто встречаешься с вещью или событием, и в зависимости от того, что это, ты начинаешь как-то с этим соотноситься. Мне кажется, это очень крутое умение, которого многим из нас не достает.
— Да и я все не всегда умею. Я могу выпасть в человеческую панику, присущую всем, и начать переживать, звонить своему концертному директору. Но это понимание — оно всегда со мной.
